Треть Первая
Гейл, чистокровная ирландский сеттер, лежала на диване перед камином и жмурилась на огонь. Жизнь была прекрасна. Состоятельные хозяева и полная маленьких радостей жизнь в Лас-Вегасе... Глава семейства держал небольшую фирму, которая обслуживала несколько казино, дома он появлялся только поздно вечером. Его жена в перерывах между работой (служила у мужа секретаршей, но работала часа по четыре в день) следила за ребенком.
Гейл повернулась на другой бок: все-таки беременность, это не так приятно, как выглядит со стороны... «Муж», Бен Ля Флер, французский пудель, пусть и не совсем чистокровный, но говорит, что его прадед был в королевской своре! Может и врет, но французского шарма у него не отнять... Такой лапочка... Вот три недели назад и не устояла...
Хозяева как узнали, удивились, но не разозлились, наоборот, создали все условия... Наверное, хозяйка помнит, как тяжело ходить в ПОЛОЖЕНИИ, сама была такой недавно... «Меня подарили как раз, когда малышу исполнился год», — вспомнила Гейл. Подарили не маленькому хозяину: он тогда испугался шевелящегося свертка — а его маме...
Внезапно стук в дверь заставил Гейл подняться. В этом стуке было что-то зловещее... Хозяйка пошла открывать, и, обгоняя ее, Гейл тоже отправилась в коридор. За три шага до двери Гейл поняла, что тревога оказалась ложной: это хозяин... Разве что не совсем трезвый.
Вот Хозяйка открыла дверь. «Не совсем трезвый» — это мягко сказано: Хозяин еле держался на ногах. Этому способствовало не только изрядное количество выпитого им, но и ветер, который вместе с дождем дул на улице. Странно даже: дождь в пустыне...
Очередной порыв ветра почти закинул Хозяина в прихожую. Хозяйка прикрыла дверь, чтобы не выпускать теплый воздух (ребенок мог простудиться...) и попыталась привести мужа в чувства. Гейл вертелась рядом скорее мешая хозяйке, чем принося какую либо помощь.
После некоторого количества усилий Хозяин был водружен на диван в прихожей, а Хозяйка села рядом. На Хозяина это не похоже: он никогда не напивался ТАК. Несколько раз Гейл видела его навеселе, но только по поводу и только слегка. Что за повод, Гейл точно не знала, но каждый раз были какие-то подарки ей, Хозяйке и Маленькому Хозяину... Если проводить аналогию, то сегодня будет что-то особенное...
Гейл улеглась рядом с Хозяином на полу и уснула, охраняя его покой.
Утро началось с большой неприятности: хозяин встал и наступил Гейл на хвост. Возмущенная Гейл гавкнула, выражая свое несогласие предоставлять свой хвост в качестве дороги даже для хозяина, но хозяин, который после таких случаев обычно гладил её, успокаивая, словно не заметил этого.
— Марион! — крикнул он, зовя Хозяйку. — Марион, ты уже собрала вещи?
Хозяйка не отозвалась, и Гейл бросилась будить её как обычно прыжком на кровать. Хозяин пошел с ней, чуть слышно ругаясь, путаясь в хвосте Гейл.
— Марион! — крикнул хозяин на полпути наверх. Этого оказалось достаточно, чтобы Гейл открыв дверь, бросилась на кровать к Хозяйке.
— Ох, Гейл! — Хозяйке это как обычно не понравилось, это часто нравилось Хозяину, но сейчас он здесь, так что Гейл считала, что имеет на такой прыжок полное право. — Как тебе не стыдно! Ты же знаешь, что мне не нравятся такие прыжки!
— Марион! — хозяин добрался, наконец, до двери спальни. — Мы уезжаем!
— Что? — не поняла хозяйка.
— Разве я вчера не сказал тебе, что мы уезжаем?
— Ты вчера был настолько пьян, что еле на ногах держался, а уж о том, чтобы говорить...
— Ладно, тогда говорю тебе: Мы уезжаем!
— Но... Куда?
— В Техас, к моим родителям...
— ЧТО? — возмутилась хозяйка. — Там же...
— Это единственный шанс! — оправдывался Хозяин.
— Как единственный? — не понимала Хозяйка. Гейл тоже не понимала, что они будут делать сейчас, но судя по интонациям, дело плохо.
— Я был вчера в казино, — признался Хозяин.
— И? — поторопила его Хозяйка. — Ты проиграл машину?
— И машину, и дом, и фирму свою...
— Барни! — Возмутилась Хозяйка...
— И коллекцию вин... И даже Гейл!
Гейл, услышав свое имя, возмущенно гавкнула. Она ОЧЕНЬ хотела объяснить Хозяину, что её нельзя ВОТ ТАК ПРОСТО проигрывать...
— Я проиграл все...
— Но... может быть есть какой-то способ...
— Нет... Ты же знаешь Робинсона...
Гейл знала этого неприятного типа... У них ни с детьми поиграть нельзя: Мистер Робинсон запрещает, ни на газоне поваляться, тоже мистер Робинсон запрещает, ни в гостиную ни зайти... Догадались, кто запрещает? И еще его собака, такая жирная, что, несмотря на то, что мопс, все равно шкура почти не висит... А уж вредина... Гейл была рада-радешенька убраться оттуда, пока мистер Робинсон не успел запретить им еще что-нибудь делать...
В это время во входную дверь постучали. Такой громкий требовательный стук... Так стучали полицейские, когда однажды была облава на шайку грабителей. Тогда Гейл облаяла его, что на служителя закона не произвело ни малейшего внимания.
Все семейство во главе с самой Гейл спустилось по лестнице. Барни с трудом заставил себя подойти и открыть дверь. За дверью стояла толпа: три полицейских (в форме), два адвоката (во фраках, один — с удостоверением), мистер Робинсон (в смокинге, но к счастью без своей обожаемой Люси) и еще два типа, которых Гейл не могла хорошенько рассмотреть. Но вот запах их ей не понравился сразу: Гейл чувствовала, что они — с живодерни...
— Вы уже собрали вещи? — поинтересовался один из адвокатов. Второй нервно мял свое несминаемое удостоверение.
— Мистер Робинсон, вы же сказали, что придете завтра... — начал было Хозяин.
— Я сказал вам это без пяти одиннадцать вчера! Так что будьте любезны, освободить МОЮ собственность от ВАШЕГО присутствия...
— Но мы не успели собрать вещи...
— Я полагаю, дом был заложен вместе со всеми вещами? — осведомился мистер Робинсон у своего адвоката. Тот все еще мял удостоверение.
— Д-да, но я полагаю, что мистер Дженис имеет право собрать те вещи, которые... — адвокат говорил все тише и, в конце концов, окончательно скис под взглядом мистера Робинсона.
— У вас есть ровно пять минут, — мистер Робинсон посмотрел на часы, отмечая время, — чтобы очистить это помещение! Джентльмены, — обратился он к двум бугаям из живодерни, — работайте...
— Оставьте собаку! — крикнул Хозяин, пытаясь спасти Гейл от смерти: он если и не унюхал, то, во всяком случае, понял, что это за «джентльмены» с сачком на палке...
— Барни, — почти ласково сказал мистер Робинсон, — ты же вчера пытался выклянчить у меня сотню долларов за эту шкуру... Это теперь моя собственность, которая мне — не нужна.
— Мистер Робинсон... — попыталась сказать что-то Марион.
— Бесполезно... — упавшим голосом ответил Барни. — Мистера Робинсона не разжалобит и сотня плачущих женщин...
Оттеснив в сторону адвокатов, двое с живодерни вошли в дом...
Гейл поняла, что это конец...
Хозяйка бросилась к черному ходу.
— Гейл, иди сюда!
Гейл не вполне поняла, зачем ее зовут к двери, которая чаще закрыта, чем открыта, но пошла туда, повинуясь и приказу Хозяйки и стараясь оказать подальше от ловцов.
Хозяйка отворила дверь:
— Беги, Гейл! Спасайся! Я не хочу, чтобы тебя отправили на живодерню!
Гейл несколько секунд всматривалась в лицо хозяйки, пытаясь понять, шутит она, или говорит серьезно, а потом, увидев приближающихся живодеров, поняла, что другого выхода у нее нет. Взглянув последний раз на Хозяйку, словно сфотографировав её в памяти, Гейл бросилась бежать.
Бежала она долго, до тех пор, пока крики преследователей не заглохли вдали. Гейл замедлила шаги. Она оказалась в незнакомом районе... она устала, хотела пить... С этим проблем не возникло: большой фонтан, насколько Гейл знала, такие штуки служат для того, чтобы жаждущие могли не просить воды в домах, а просто подойти и напиться...
Только сделать это оказалось не так то легко. Сильная струя несколько раз сбила её с ног, прежде чем Гейл, основательно промокнув, смогла приспособиться.
«Так», сказала она сама себе, «первый урок выживания пройден»
Едва утолив жажду, Гейл вспомнила и о том, что с утра, даже с прошлого вечера, ничего не ела... С добычей еды возникли проблемы. Воровать Гейл не умела, просить ей и в голову не пришло... Попыталась поймать птицу. Птицы смотрели на Гейл как на сумасшедшую: еще никто и никогда не пытался ловить их, городских птиц, прямо на площади и ТАКИМИ способами. Все, что получила Гейл, это несколько ссадин, когда промахивалась, и кусок гамбургера, который бросил ей один до слез смеявшийся карапуз. От гамбургера голод немного отступил, но Гейл точно знала, что больше никогда не будет охотиться на птиц.
Утолив голод, Гейл начала думать, что ей делать дальше. Один из вариантов отпадал сразу: вернуться она не могла. Не хотела попадать в лапы (нет, все-таки руки) живодерам, но еще меньше хотела, чтобы вместе с ней умерли и её не родившиеся щенки. Второй вариант: отправляться в Техас, к родным Хозяина. Тут есть загвоздка: Гейл не знала, как туда добраться: летали они туда однажды самолетом, но ни как пробраться в аэропорт, ни куда лететь в этот самый Техас, Гейл не знала. Против этого варианта были еще и те обстоятельства, что там, в этом самом Техасе, на ранчо, очень много овчарок, которые, мягко говоря, не очень жаловали Гейл. Она была все-таки скорее городской собакой, а не пастушьей овчаркой...
«О!» вспомнила Гейл, «Бен! Он, конечно, пустит меня к себе... Да, там тоже есть минус: маленький задира Арни, но, наверное, с ним можно подружиться... все-таки под крышей лучше, чем на улице...»
«Какое счастье, что я помню, где живет Бен», думала Гейл, направляясь к знакомому дому.
Уже темнело, когда она добралась до дома Бена. Точнее, до дома Хозяина Бена...
Приподнявшись на задние лапы, Гейл еще раз удивилась, насколько она поправилась за время беременности. Нажала на кнопку звонка. Во двор немедленно выглянул Арни.
«Только этого мне не хватало», подумала Гейл, разрываясь между желанием побыстрее оказаться в тепле и вместе с тем побаиваясь Арни.
— Кто там, Арнольд? — послышался из дома голос главы семьи Бена, друга Хозяина, точнее, не столько друга, сколько делового партнера. Они с Хозяином и ещё с двумя коллегами каждую неделю собирались на партию в карты... Но даже после самых разгромных проигрышей в карты Хозяин никогда не проигрывал больше, чем «неделю сидим без мяса».
— Там собака Дженисов!
— А самих Дженисов не видно?
— Нет!
— Не открывай! Они свою собаку не выпускают одну! А если пришли сами, пусть звонят как следует...
Арни крикнув «я гулять», прошмыгнул мимо затаившейся Гейл. Сама Гейл задумалась. А что если мистер Робинсон зайдет к Дональдам...
Гейл покрутила головой, пытаясь выбросить из мыслей этого мистера Робинсона. Получилось плохо. Мистер Робинсон казался осьминогом, которого Гейл однажды видела по телевизору. Там осьминог опутывал своими щупальцами корабль, а мистер Робинсон казалось, опутал своими — весь город.
Через полчаса, когда голод и холод окончательно взяли верх над страхом перед мистером Робинсоном, Гейл набравшись смелости еще раз позвонила. На этот раз во двор выбежал Бен.
— Бен, — обрадовалась Гейл. — Пустишь погреться?
— Без проблем, дорогуша, — Бен дернул за спрятанный в ветках шнурок, и дверь открылась.
— Бен... — Гейл прильнула к нему, ища утешения. — Ты бы знал, сколько я сегодня пережила...
— А что случилось? — Бен повернулся, приглашая идти за собой.
— Сначала мистер Робинсон заявился к нам и сказал, что мы должны уехать, потом я сбежала от живодеров, потом гонялась за голубями на площади...
— Так ты говоришь, мистер Робинсон...
— Да, я тебе уже сказала! Теперь мне негде жить...
— Что? — возмутился Бен. — Твои хозяева выгнали тебя по прихоти этой шавки Робинсона?
— Нет... — Гейл мучительно не хотелось вспоминать произошедшее. Мой хозяин проиграл этому Робинсону все! ВСЕ! И машину, и дом и меня...
— Подожди, так ты теперь... — Бен на секунду задумался, пытаясь перевести то, что говорят люди в те понятия, которыми мыслят собаки. — Теперь твой хозяин — мистер Робинсон?
— Нет! Он отдал меня живодерам! А я сбежала!
— Так ты теперь бродяжка? — уточнил Бен, отстраняясь от Гейл.
— Ну да, типа того...
— И ты решила, — разворачиваясь к ней, и одновременно преграждая ей путь, проговорил Бен, — что сможешь жить у нас?
— Но Бен! — Французский шарм королевской крови Бена исчезли вместе с акцентом, едва Гейл услышала, ЧТО он сказал. — Я ношу в животе щенков! Наших щенков...
— Я не бегаю за бродячими собаками! — гордо сказал Бен. — Уходи.
— Но Бен!
— Я говорю последний раз, — оскалился Бен. — И то только потому, что когда-то мы были друзьями! — Бен зарычал.
Гейл впервые увидела ТАКОГО Бена. Такого, который не восхищается своей родословной, не говорит любезности, не отпускает проходящим за забором дамам шутливые и весьма обидные комплименты... Нет, этот Бен был совсем другим, его словно подменили...
И тут Гейл с ужасом поняла, что он всегда был таким! Признавал ее ровней только потому, что она тоже породиста и её хозяева богаты! А теперь, когда она стала всего лишь нищей бродяжкой, он и относился к ней соответственно...
Гейл поняла, что не может оставаться с этим псом ни секунды больше, даже если её и будут кормить в этом доме, чем только душа пожелает!
Гейл прыгнула за калитку. Убегая, она бросила лишь одну фразу, которую слышала однажды в кино: «пусть мои дети не будут похожи на тебя!»
Что ответил ей Бен, Гейл не расслышала да и слышать не хотела.
Треть вторая
Гейл мчалась по незнакомым улицам, терзаемая голодом, холодом и мыслями. И если от холода помогал избавиться быстрый бег, то от душевных терзаний он спасти был не в силах. А голод лишь усугублял...
Вдоль улицы дул пронизывающий ночной ветер, и Гейл жалась ближе к домам.
Вот какой-то уродливый пес рявкнул на всю улицу, когда Гейл подошла слишком близко к его любимому окну. Гейл завидовала даже этому псу: он дома, он чем-то занят, в данном случае охраняет свою территорию. У него есть хозяин... А она — одна. Одна в целом мире, в целой жизни...
Гейл еле передвигала лапы от холода и голода. Она шла уже много часов... Где-то на востоке забрезжил рассвет...
— О! Ранняя пташка! — из-за угла с трудом вывалил свое тело почти абсолютно квадратный бульдог. В лапе, словно недостаточно клыков, он держал осколок бутылки. — Это ограбление...
— Правильно говорить разбойное нападение, — из-под лестницы вышел пес, каких Гейл видеть еще не приходилось: по сложению он напоминал овчарку, по окраске было что-то от сеттера, а размеры — явно от дога. В лапе этот не-пойми-кто держал... Гейл не могла поверить своим глазам: глушитель от машины! Через мгновение глушитель погнулся о голову бульдога, а озадаченный пес посмотрел на свои лапы. — Бежим!
Гейл не сразу поняла, что это сигнал и для нее, но рванула с места вслед за своим неожиданным спасителем. Бульдог видимо не сильно пострадавший от удара глушителем, несся за ними.
— А я думал, — на бегу делился впечатлениями овчар (ну не могла Гейл придумать ему породу), — что глушитель оглушает надежно!
— Он в машине, — Гейл сбила дыхание и теперь, тяжело дышала, — заглушает звуки...
— Да и так сойдет, — овчар резко сдвинул Гейл в переулок, а бульдог видимо ничего не видевший промчался мимо. — Пошли, он сейчас вернется.
Овчар провел Гейл по путаным проулкам, через мусорные баки, металлические лестницы и шатающиеся кучи непонятно как державшиеся в сравнительно вертикальном положении. Наконец, они вышли на широченный проспект.
— Ух ты! — восхитилась Гейл, едва переводя дыхание после быстрого бега. — Где это мы?
— Возле окружной дороги! Пойдем, ты, наверное, есть хочешь...
— Еще как... — Гейл было немного стыдно, что не она благодарит пса за спасение, а скорее он её.
— Тогда пошли, я здесь живу неподалеку. У мистера Кватча.
Дом оказался не совсем домом. Скорее квартира в многоквартирном доме с отдельным от всего остального подъезда входом. Дверь оказалась не заперта и Гейл с удивлением увидела обстановку: несколько стульев, стол, старый-престарый диван, который занимал, как показалось Гейл какой-то древний старик. Телевизор, покрытый пылью и холодильник.
К холодильнику была привязана веревка, за которую пес и потянул. Дверца открылась. Внутри, Гейл удивилась, было несколько палок колбасы и пара банок каких-то человеческих не то консервов, не то полуфабрикатов...
Пес вытащил одну из колбас из холодильника и протянул Гейл. Затем закрыл холодильник.
— Это мне? — не решаясь поверить в чудо, спросила Гейл.
— Ну, если хочешь, можешь на всех нарезать... — ответил пес. Гейл сообразила, что до сих пор не знает, как его зовут.
«Ладно», подумала Гейл, «надо быть хозяйкой, буду хозяйкой. Как там моя Хозяйка делала?»
Гейл достала нож и первым делом едва не порезалась, пытаясь удержать его в лапе. Это оказалось очень трудным делом: ножи ведь рассчитаны на человеческую луку, а не на собачью... Со второй попытки Гейл все-таки порезалась: нож был не только рассчитан на человеческую руку, но еще и острым.
— Спасибо за цирк, — пес легко забрал у Гейл нож и со скоростью профессионального повара нарезал колбасу на одинаковые, очень тонкие, почти прозрачные ломтики.
— Ух ты! — восхитилась Гейл. — Где ты этому научился?
— А у меня много свободного времени. Хозяина обслуживать, например...
— А кто твой хозяин? — Гейл понимала, что вопрос несколько неуместен: спрашивать про хозяина, еще не успев познакомиться со своим спасителем.
— Когда-то он был настройщиком роялей... Самым знаменитым в городе. А я — его собака-поводырь. Он ослеп в результате несчастного случая на работе: лопнула бракованная струна и выбила ему оба глаза и нос сломала... С тех пор, как он стал не только слепым, но и глухим, заказов почти нет... Вот, выкручиваемся, как можем...
— Подожди, — Гейл вспомнила, где видела этого пса: его показывали по телевизору как собаку-поводыря самого успешного инвалида... Только было это год назад... — Так ты... — Гейл вспомнила это имя, но оно словно не желало срываться с языка. — Джой!
— Тогда представься ты, — Джой был удивлен тем, что его узнаЮт.
— У меня нет таких заслуг, как у тебя... Я Гейл... Гейл Ленис...
— Подожди, это что, твою семью разорил недавно мистер Робинсон?
— А... откуда ты знаешь?
— Эту хибару взамен шикарного особняка нам «оформил» тоже мистер Робинсон. И счет в банке обнулил тоже он.
— Вот гад, этот мистер Робинсон!
— Я слышал, о нем много чего говорят...
— В смысле?
— Ну, это говорят люди, типа он продал душу дьяволу...
— Это такой, с рогами? — Гейл плохо разбиралась в религии людей: в церковь её хозяева с собой не брали.
— Ага, — подтвердил Джой, уплетая колбасу за обе щеки. — И с огненной бородой.
— Можешь остаться здесь, — предложил Джой, поняв, что сама Гейл его не попросит.
— А как же твой хозяин?
— Просто не попадайся к нему под руку, — ответил Джой. Он тебя не видит, не слышит...
Тот рай, в который попала Гейл после встречи с Джоем, продолжался три недели. У Гейл уже подходил срок рожать... И в это время случилась ожидаемая Джоем трагедия: умер его хозяин. Впрочем, мистер Кватч и так давно болел и даже говорил, думая, что находится с Джоем наедине, что ждет смерти. Но буквально на следующий день после этого в квартиру заявились люди мистера Робинсона.
Гейл в это время лежала под столом, борясь с очередным приступом тошноты. Люди мистера Робинсона её не заметили, зато убедились, что старик мертв. После чего обсуждали, не стоит ли им выдать себя за родственников покойного с тем, чтобы получить компенсацию. Сошлись, однако, на том, что в этом случае им будет принадлежать и наследство — дом и пес, а так как мистер Робинсон явно захочет сам обладать, по крайней мере, домом (уже был найден очередной кандидат на заселение) то становиться поперек дороги у мистера Робинсона опасно.
Осмотрели телевизор:
— Какой хлам! — возмутился один.
— А зачем ему вообще телевизор? — удивился второй, — Он же слепой и глухой!
После этого бандиты решили, что забирать его даже чтобы сдать — невыгодно.
После того, как люди покинули квартиру, и Гейл успокоилась, она смогла трезво оценить обстановку.
Гейл выбралась из своего укрытия ни жива, ни мертва. «Люди мистера Робинсона! Надо предупредить Джоя...»
Гейл медленно, мешал раздувшийся живот, побрела на улицу. Она чувствовала, что там, в животе, по меньшей мере пятнадцать щенков, причем, такое ощущение, что не новорожденных, как должны быть, а почти взрослых... Гейл, конечно, понимала, что этого не может быть, что толкаются только трое, но с ощущениями поделать ничего не могла.
Долго брела по улице, пытаясь найти Джоя, но встретила только Бена. Тот гулял вместе с пуделихой... Гейл их видела, но заметила только, что с момента последнего разговора с ней, Бен стал куда менее разборчивым: эта пуделиха ни чистотой породы, ни ухоженностью не выделялась. Слух Гейл уловил только обрывок разговора про мистера Робинсона, после чего Гейл постаралась уйти оттуда как можно быстрее.
— Опа! — услышала Гейл грубый голос. — Что за цыпа тут делает?
Гейл с трудом подняла глаза: перед ней стояли три ободранных бродячих пса. И Гейл не могла сказать об их намерениях ничего хорошего.
— Простите... — еле слышно пролепетала Гейл, — я Джоя ищу...
— Это какого такого Джоя? — поинтересовался один из псов, обладатель откушенного уха и сломанного хвоста. — Уж не того ли самого Джоя, который зуб обещал, что расплатится с нами еще на прошлой неделе?
— Ну, я не знаю, — Гейл отступала, отступала до тех пор пока не уперлась в четвертого члена банды, незаметно подошедшего сзади. — Я живу у мистера Кватча...
В это время сверху послышался какой-то грохот, донесся жуткий вопль, и на бандитов спикировал сам Джой. следом за ним полетела, наверное, целая бочка кирпичей. Упавшие кирпичи распугали бандитов, а главарь, на которого удачно приземлился Джой, остался лежать посреди улицы.
— Эй, Бим, будешь нападать на моих друзей, я тебе и второе ухо откушу! — Джой уводил Гейл подальше от территории чужой банды. — Гейл, я же велел тебе сидеть дома!
— Туда приходили люди мистера Робинсона! — Вспомнила Гейл, о чем хотела рассказать Джою. — Они хотят забрать квартиру! И тебя...
— Ну, квартиру пусть забирают: не мы первые, не мы последние, а вот холодильник жалко...
— А как же Кватч, твой хозяин?
— У людей есть закон, согласно которому их всех хоронят по-человечески... или сжигают в какой-то установке, как собак. Причем, если люди не совсем глупые, платить за это будет мистер Робинсон! Одним словом, это больше не наша забота.
— Но нам надо где-то жить дальше...
— Одну ночь можно зависнуть в клубе... я знаю одно местечко неподалеку... но дальше...
— А ты уверен, что меня пустят в этот самый клуб? — Гейл указала на свой огромный живот.
— Большой живот — больше съесть сможешь, — беспечно ответил Джой. — для них же выгодно.
В клубе Гейл не понравилось: от громкой музыки у нее разболелась голова. Она вышла подышать воздухом, но это не помогло. Живот закрутило, и Гейл поняла, что сейчас все случится. Она испугалась, но не хватило сил даже крикнуть, чтобы позвать хоть кого-нибудь...
Так в темноте и одиночестве, на улице, Гейл родила трех щенков.
Она лежала без сил и пыталась согреть их своим телом, когда появился Джой.
— Вот ты где, — удивился он, учуяв запах. Было так темно, что Гейл его как следует, не видела. — Пойдем, я нашел тихое местечко...
— А я не одна... — еле слышно произнесла Гейл.
Джой даже не пытался сделать вид, что что-то понял.
— У меня родились три щенка.
— А, в этом смысле, — понял Джой. — Тогда пошли пока они не простудились.
Место, которое нашел Джой, оказалось просто комнатой с вполне сносной звукоизоляцией. Там Гейл смогла выспаться и отдохнуть.
С утра нужно было что-то решать... Но Гейл могла думать только о своих щенках. Она уже придумала им имена. Самую старшую, с темной шерстью, мордочкой сеттера и довольно пробивную, назвала Александрой. Второю девочку, похожую одновременно и на отца и на саму Гейл, назвала Тьерри, а третий, мальчик, вылитый отец, правда с еще не завивающейся шерстью, пусть будет Том.
треть третья.
Джой придумал, чем они будут зарабатывать на жизнь. Здесь, в городе казино самоый естественный заработок — открыть свое собственное. Гейл взяла на себя организацию шоу (благо у нее было очень много впечатлений еще из прошлой жизни, когда Хозяин брал её чтобы полюбоваться на работу своей фирмы), а Джой занимался кухней (при всем желании Гейл не могла так ловко обращаться с ножом и сковородкой, как Джой) и обеспечением безопасности.
Из-за того, что Гейл за работой было сложно присматривать за всеми щенками, с ними периодически сидели приглашенные звезды, пока Гейл обсуждала с их представителями детали контракта. Они, приглашенные певцы, и поставили Саше такой голос, о катом едва можно было мечтать. Все-таки Саше не хватало материнской заботы, поэтому она дала себе слово, что её щенки, когда появятся, не будут испытывать недостатка в любви...
Своего бывшего, Бена, Гейл увидела лишь однажды, когда убегала сломя голову от очередных недовольных клиентов: те были не только недовольны, но еще и связаны с бандой третьей улицы. Так что Том и его сестры могли бы остаться сиротами, если бы не появился Бен.
Один взгляд друг другу в глаза сказал Гейл все. И то, что теперь Бен вновь ей ровня, и о том, что он раскаивается, и даже о том, что он по-прежнему любит её... Бен достал пистолет и, распевая Марсельезу, задержал преследователей, пока Гейл не убежала.
А вечером на вопрос дочери о том, кто был её отец, ответила, что отец её был французским пуделем, революционером, и погиб, защищая её...
После смерти Гейл, Том стал заниматься семейным бизнесом, а его сестры разъехались: Тьерри на юг, в Лос-Анджелес, а Саша на запад, в Сан-Франциско.
А что произошло в самом Сан-Франциско, после того как туда упала труба Гавриила, вы уже знаете. |
Сейчас на сайте 12 Гостя.
Гейл Ленис