Шерри писал(а):Еще глупые вопросы? Вопросов нет, не буду доводить ситуацию до конфликтной
Еще глупые вопросы?
«Если подумать – то мы очень мало решаем в этой жизни. Мы не заведуем звездами на небе, не меняем природу, не прогоняем болезни. А главное мы никогда не выбираем, кого любить. Кто-то решает за нас. Порой это бесит, потому что бессилие рождает гнев.» – Яшек Белка, польский режиссер. Синие сумерки опускались на город. Где-то вдалеке, за высокой грядой соснового леса еще теплело закатное солнце. Атмосфера близкой ночи умиротворяла Майкла. Лис сидел на балконе, пыхтя Виржинией, и вспоминая события, заставившие его кинуться в бега от полиции, от семьи… и от самого себя. С последней мыслью он так и не смог смириться. И потому сосредоточился на памяти. Огонек тонкой сигареты истлел одновременно с закатом. Ночью, в день убийства Майкл брел один одинешенек, с тяжелой сумкой наперевес по дороге из города. Над его головой как хребет спящего дракона изогнулась автострада. Луна спряталась за перистыми облаками, так что он брел почти в полной темноте. Богатая фантазия то и дело рисовала страшные иллюстрации: вот, летит, мигая фарами, машина федералов, они выскакивают оттуда, хватают Майкла и увозят в тюрьму. Вот, из-за деревьев выходят бандиты с цепями и ножами наперевес. Угроза мерещилась Майклу повсюду. Он завидовал героям боевиков, которые могут найти выход из любой ситуации, и даже глазом не моргнут. Ему было страшно, мучительно страшно. Единственное что пришло в голову – остаться на ночь в одном из придорожных мотелей. Майкл обрадовался бы любому, даже самому низкому заведению, с тусклыми лампами и клопами в матрасах. Проходя мимо бензоколонки, он присмотрелся к рекламной вывеске. «Мотель «Теплая хижина», до нас всего 7 миль» – прочитал он, и чертыхнулся. Семь миль… он с отчаянием понял, что не пройдет их при всем желании. Скорее рухнет на тротуар и так и останется лежать, дожидаясь полиции. Ветер холодил нижние лапы под тонкими льняными штанами. Майкл ежился, и пытался согреться дымом от сигарет. За час он выкурил почти полпачки. Через полчаса он готов был лечь в кустах у дороги и заснуть там, свернувшись клубком. Но спустя пять минут он увидел на опушке леса свет. Подобравшись ближе, он разглядел кемпинг из пяти небольших фургонов, стоящих полукругом. К их крышам крепились навесы, а под ними горели светильники и переносные лампы. Из покрашенного в яркие цвета «Жука» лилась песня Битлов «All you need is love». В ярком свете над кучами мусора и пивных бутылок пестрели цветастые ленты и гирлянды цветов. «Хиппи… не самый худший вариант, – устало решил Майкл». Он направился прямо к ним, собрав волю в кулак, и, решив, во что бы то ни стало выпросить ночлег. У Фольцфагена его встретил поджарый мускулистый лев в рваных джинсах, зеленой рубахе и пончо. На мощных лапах плетеные браслеты, на хвосте разноцветные бусы. Русая, полуседая грива, местами заплетенная в косички, блестела в свете фонаря. Лев удивленно моргнул, глотнул пива и вежливо обратился к Майклу. – Я чем-то могу помочь? – Меня выкинули из дому, – жалостливо поведал Майкл. – Мне некуда пойти, и я подумала, если вы можете… – Дать место под ночлег? – перебил лев, делая очередной глоток. – Да… Лев опустил глаза на нижние лапы Майкла, улыбнулся и сказал: – Конечно, можем. Проходи, сынок. Майкл испытал смешанное чувство облегчения и стыда. – Сынок? – повторил он с напускным удивлением. – У тебя член выпирает, – спокойно бросил лев, не оборачиваясь. Майкл вспыхнул от смущения, но пошел следом за ним к большому микроавтобусу, возле которого стоял квадратный стол, заставленный пивом и закуской. Из кабины вылезла черная как смоль волчица, и подмигнула Майклу. На её нижних лапах прозвенели бронзовые браслеты, в остальном она была нагая как уголек из печи. – О-о, ты к нам на ночлег, детка? – любопытно склонив голову, поинтересовалась она. – Можешь не флиртовать, Оками, – предупредил лев с усмешкой. – Это мальчик. – Мальчик? – растерянно отозвалась волчица, а затем присмотрелась и разочарованно заскулила. – Что за невезение. – Она лесбиянка, – фыркнул лев, усаживаясь на пластмассовый стул напротив Майкла. – С самцами вообще не спит. Эй, Оками, принеси нам пива и рыбы. Волчица забралась в микроавтобус и вышла оттуда с ящиком пива и целым пакетом сушеной рыбы. Следом за ней, едва не встретив носом землю, вылез высокий тигр в обтягивающих бриджах и замызганной разноцветными красками футболке. – Сам Раджа решил почтить тебя своим благоуханным присутствием, – пробормотал лев весело. В ноздри Майкла ударил сильный, спертый запах влажной травки. Тигр остановился возле стола, сделал последнюю затяжку, скурив косяк почти до основания, и шлепнулся мимо стула на землю. – Ух, мать моя, как хорошо летать, – просипел он восхищенно. – Не бойся его. Он тот еще летчик, но добрее Зилибобы из «Улицы Сезам», – поднимая тигра на лапы, сказала волчица. – Как мне уютно… – пробормотал тигр, уткнувшись носом в пах Оками. – Можно здесь останусь на ночь? – Убери голову, тупица! – прошипела волчица, отталкивая его подальше. – Ненавижу, когда меня там трогают! – Это странно, Оками, – выдохнув дым, заметил лев. – Ты ведь нудист, на тебя все и так глазеют. – Смотреть и трогать разные вещи, – пожала плечами волчица, открывая бутылку с пивом и протягивая её Майклу. – Спасибо, – прошептал он. – Объясни, – попросил лев. – Тебе ведь нравится Джоконда, но ты не пытаешься залезть ей носом во влагалище, – сердито проговорила Оками, закуривая «Мальборо». – Привет, подруга, – с трудом фокусируя глаза, поздоровался тигр с Майклом. – Я Раджа… Лис пожал его лапу и на миг почувствовал, как мурашки пробежались по телу. В Радже было что-то общее с Тахиро, незаметное, тигриное. Большая сильная лапа старательно нежно сжала лапу лиса, и Майкл невольно задрожал, вспомнив теплые объятия прошлой ночи. – Ой, прости, я тебя напугал? – тигр с ужасом округлил глаза и подался вперед. – Нет, нет… просто ветер по шкуре, – сглотнув болезненный ком, улыбнулся Майкл. – А ты откуда, Раджа? – Я… ой… там такие слоны. – И отборные поля каннабиса, – фыркнула Оками. – Он из Индии, только сейчас не вспомнит. Был в одной из нижайших каст, пока не сбежал в Америку. – Не надо о прошлом, – погрозил тигр пальцем и, икнув, опустил голову на колени волчицы. – У меня, блять, магнит между ног что ли? – взвизгнула она, стряхивая голову тигра. Майкл неожиданно для себя рассмеялся. Вся это суматоха на время выдворила из его головы тревожные мысли. – Мы еще не познакомились, – напомнил лев, протягивая ему лапу. – Как тебя зовут, сынок? – Джон Салливан, – ответил Майкл, пожав львиную лапу. – Раджа наш главный дегустатор травки, – важно проговорил лев. – Его жизненная цель – обезопасить мир от наркоты. Тоесть выкурить её всю. Оками работала гейшей в хостесс-баре, но однажды узрела просветление. Видимо сам весельчак Ганеша велел ей обнажить свою сладкую фигурку. До сих пор не понимает, почему у всех самцов встает на неё. Наивная. Что до меня… – седогривый лев откинулся на спинку стула, поправил пончо. – Капрал Винстон Чавис, третья стрелковая дивизия США. Почетный герой Пятнистой Войны, главный мозготрах Национальной Гвардии и неформальный лидер еще не сбрендивших от пива и марихуаны хиппи. Эстет межрасовых оргий и кровавый харчок умирающей природы. К твоим услугам, сынок. Майкл поперхнулся сигаретным дымом и сглотнул. – Это честь, сэр, – растерянно проговорил он. Оками встретила его слова улыбкой, а Раджа взорвался смехом. – Как я люблю добрых зверей, – запинаясь, пробормотал тигр. – Капрал Чавис, где вы нашли эту душку? – Это она нашла нас, – добродушно улыбнулся лев, потрепав Майкла по плечу. – Ты нервничаешь, Джон. Расслабься, выпей пива. – Спасибо, – Майкл неуверенно кивнул и сделал пару крепких глотков. Он не любил пиво, но выбора не было, а к тому же хотелось заглушить стресс. – Как осмелеешь, расскажешь, почему носишь женские шмотки, – подмигнул Винстон, зажигая сигарету. – А пока кушай рыбку, а то Раджа ничего не оставит. – Спасибо, – как заведенный повторил Майкл. Волчица ласково пихнула его в бок головой и протянула очищенную рыбу. – Облегчу тебе задачу. А то вы парни такие неуклюжие. – Голая врунишка, – пробормотал тигр, ползая под столом в поисках упавшей зажигалки. Со временем к ним присоединились два гепарда, лисицы-близняшки, рослый медведь и укуренный в хлам гиен. Все пили пиво, затягивались косяками, шутили и пели песни о мире. После третьей бутылке Майкл почувствовал умиротворяющую легкость и пустоту в голове. Его сигареты давно кончились, и он без стеснения курил красный «Мальборо» капрала Чависа. Один из хиппи притащил телевизор. Майкла бросило в холод при мысли, что сейчас могут показать новости. Кампания долго ругалась за право смотреть какой-то канал, в то время как капрал Чавис пускал дымные кольца и обещал, что телевизор рано или поздно взорвет им мозги. Майкл с облегчением увидел, что пульт перешел в крепкие лапы Раджи. Тигр так увлекся мультиками на детском канале, что пресек все попытки отобрать пульт. Около часа он смеялся и комментировал цветных мультяшек. Под занавес он признался в любви к маленькой ведьме Сабрине и поцеловал телевизор. Майкл расслабленно потянулся в обшарпанном кресле, и прислушался к песне, которую пели лисицы и Оками. Слова о мире, дружбе и любви почти усыпили его. Но одному из гепардов приспичило переключить на первый канал. Вступительная мелодия из новостей ударила по Майклу как боевой гимн. Грудь лиса наполнилась липким холодом. – Тайфун, обрушившийся вчера на Японию унес жизни… На экране показали затопленные улицы городов. Репортер рассказывал об ущербе, нанесенном природой. – Природа отвечает долбанным фрикам, трахающим её нефтяными заводами, – ядовито проговорил капрал Чавис. – Мир скоро изменится. – Появились новые подробности по делу об убийстве Тахиро Окугава… На экране показали отель «Метрополь». Сердце Майкла предательски забарабанило ирландский танец. – Группировка китайских преступников, куда входил Окугава, недавно разделилась на две враждующие банды, – нахмурив седые брови, объяснял пес-полисмен. – Мы считаем, что убийство является делом лап одной из них. Возможно, они подослали киллера, замаскированного под проститутку. На экране высветилось лицо Майкла крупным планом. Рядом – он же с женским макияжем. – Напомним, что главный подозреваемый может скрываться под женским именем и… В этот момент щелкнул пульт от телевизора. Все взгляды устремились к лису. Воцарившаяся тишина стала осязаемой. Майкл дрожащей лапой затушил сигарету и опустил голову. Капрал Винстон Чавис медленно положил пульт на стол и языком переместил сигарету из одного уголка рта в другой. В полной тишине, когда все смотрели на Майкла, раздался сиплый голос Раджи: – Так я не понял, он чё, тоже юбку носит? Винстон поправил седую гриву и встал на лапы. – Как насчет помочиться, Джон? – осведомился он риторически. – Отойдем. Лис на негнущихся лапах поднялся из-за стола. Проходя мимо застывших хиппи, он спиной ощущал их удивленные, растерянные взгляды. Капрал Чавис отвел его за крайний фургон. Там стоял кофейный столик, а на земле лежали плетеные ковры. Лев остановился в свете настольной лампы, выбросил окурок и закурил другую сигарету. Майкл стал спиной к фургону. Его тело била легкая дрожь, расширившиеся зрачки болезненно реагировали на резкий свет. Винстон Чавис выдохнул густое облако дыма, облизал губы и повернулся к нему. – Скрыться у бездомных хиппи – неплохой ход, сынок. Майкла передернуло. Он опустил лапу в карман куртки и нащупал в нем баллончик с перечным газом. «Вряд ли это спасет от солдата с десятилетним стажем, – уныло подумал он». – Ты правда замочил бандита? – напрямик осведомился Чавис, проредив когтями гриву. – Нет, – тихо ответил Майкл. – Клянусь, я его не убивал. Я не знал кто он. – Скажи правду, сынок. Если убил – никто тебя не упрекнет, – подбодрил Чавис. – Это не я, – Майкл со стыдом понял, что плачет. – Не ты, – лев внимательно посмотрел ему в глаза. – Тогда подотри сопли и слушай внимательно, Майкл Пейтон, герой новостей. Он выбросил окурок и засунул лапы в карманы джинсов. – Во-первых, убери лапу с газового баллончика. Я тебе вреда не причиню. Во-вторых, предельно четко усвой эту информацию. Мы хиппи. Мы не общаемся с федералами, мы не любим федералов, и тем более мы не сдаем федералам ребят вроде тебя. В этом плане мы надежнее, мать его, диких степных казаков. Федералы понимают это, и не трусят нас без повода. Никто из наших не будет балакать о том, что узнал. Майкл смутно слышал слова льва. Преступная жалость опутала его. Он сел на землю, скрестив нижние лапы, и плакал, уткнувшись в передние. – Ты хорошо меня слышал, сынок? – мягко, но отчетливо проговорил Чавис над его головой. Майкл быстро кивнул, не убирая лап с лица. – Тогда чего ты нюни распустил? – фыркнул лев, присаживаясь возле него. Жилистая лапа легла на плечо Майкла, и лис непроизвольно обнял её. – Мне страшно, – честно сказал он. – Если узнают родители… если меня поймают… – То будет полный пиздец, не отрицаю, сынок, – спокойно кивнул Чавис. – Но ты ведь не сдашься в лапы федералов? Рано или поздно правда всплывет как дерьмо в бурной реке. И тогда взятки с тебя будут гладки. Тебе нужен отдых. Марихуана перед сном, добротный секс. Могу предложить пару ребят на твой вкус. – Нет, спасибо, – сквозь слезы улыбнулся Майкл. – Где я могу заночевать? – В одном фургоне есть свободное место. Пойдем. Майкл стер тыльной стороной лап растекшуюся тушь с лица, и пошел за Чависом к соседнему фургону. – Я оставлю тебя на ночь с Миру. Она добрая самочка, хоть и со странностями. Ну, знаешь, у нее обостренное восприятие мира и радикальная честность. Так что не пугайся, если скажет что-то обидное. Она не со зла. Лев постучал в дверь цветастого фургона. Спустя пару мгновений она отворилась, и наружу выглянула низкая шиншилла, в круглых очках и одной ночнушке. – О, ты привел Майкла Пейтона? Он не убьет меня? Лис сложил лапы на груди и отвернулся, Чавис сочувственно похлопал его по плечу. – Парень чист как осиновый лист. Если он убьет тебя, Миру, то только за твою приставучесть. – Я не дам повода, – пообещала шиншилла и сделала приглашающий жест. – Заходите, у меня есть пара косяков на такой случай. – У всех есть пара косяков на любой случай, – проворчал Чавис. Майкл зашел вслед за ним в захламленный, но просторный салон-комнату, обитую светлой древесиной. Круглые бра на стенах окрашивали потолок и стены в приглушенный оранжевый свет. Напротив обеденного стола, заваленного коробками из-под хлопьев и пустыми пивными банками, располагалась широкая двухместная кровать, занимавшая большую часть комнаты. Майкл повесил сумку на спинку стула и присел. Впервые за день он почувствовал себя в относительной безопасности. Сыграли роль закрытое помещение и теплый запах печенья из печи. – Располагайся, – улыбаясь, пригласила Миру, и достала из духовки поднос с горячим печеньем. – Сейчас заварю чай. Тебе туда насыпать что-нибудь? – Валерьяны добавь, – улыбнулся Чавис. Майкл посетил уборную, где смыл растекшийся макияж. Там он избавился от женской одежды, надел простые синие джинсы и длинную футболку. – Ух ты, – Миру округлила глаза, в очках казавшиеся огромными. – Меня плющит, или ты неплохо изменился? – Устал ходить в женской одежде, – сказал Майкл, усаживаясь. – Да, представляю, – не отрываясь от работы, пролепетала Миру. – Никогда не ношу каблуки и не крашусь. А все эти сугубо женские дела, типа подтяжки лица и прочего… брр. Пока она заваривала чай, Майкл с интересом рассматривал шиншиллу. Её темная серая шерстка смотрелась лучше любой одежды. Большие уши реагировали на каждый звук, словно жили по своему собственному разумению. Когда она улыбалась, длинные усы взметались, как крылья бабочки. А когда ничего не делала, то забавно прижимала верхние лапы к животу. – Чего засмотрелся? – весело порхнув усами, спросила она. – Если хочешь со мной переспать, так и скажи. Или никогда не видел шиншиллу? – Я раньше не видел вас вблизи, – с трудом подбирая подходящие слова, проговорил Майкл. – А, понятно, – протянула Миру, с бренчанием размешивая сахар. – Не бойся, как и многие разумные звери, я не кусаюсь, и вполне социальна. – Пока не начинаются задвиги, детка, – добавил Чавис, улыбаясь. – Так все же… а почему женская одежда? Майкл положил лапы вокруг чашки чая, чтобы согреть их. Он рассказал о себе. Чавис и Миру приняли его рассказ без особого удивления. – Встречал я таких, – почесывая подбородок, сказал Чавис. – Не всем конечно подфартило, но в целом, есть за что бороться. – По-моему это страшно, – поежилась Миру, жуя печенье. – Там ведь столько хрени нужно вбухать, чтобы стать похожим на самку. – Я изучил все необходимые операции и процедуры, – пожал плечами Майкл. – Будет нелегко… но я борюсь за это. Чавис покинул их через полчаса. У Раджи случился сильный передоз, пришлось вызвать доктора. – И в Скорой никто не возмущается? – удивился Майкл. – Это ведь явно не первый случай. – Конечно, – спокойно ответила Миру. – Просто Чавис хорошо знает пару докторов. С одним вместе служили, а другой – бывший хиппи. Так что они помалкивают. Миру протяжно зевнула и моргнула большими черными глазами. – Хочешь покурить перед сном? У меня есть неплохая травка. Без нее не получается заснуть. – Нет, я курил один раз в юности. Было не то что бы круто, – поморщился Майкл. – Ну, первый раз у всех сильный отходняк, зато потом вставляет, – вдохновенно поведала Миру, унося пустые кружки. – Поверь, ты быстро расслабишься. Майкл устало улыбнулся. Приглушенный свет и выпитое пиво вызывали сонливость, но он знал, что долго не сможет заснуть. Едва он закрывал глаза, ему мерещились тигры и бандиты в масках. – У тебя есть лишний косяк? – он поднял глаза на Миру. Шиншилла победно подмигнула и полезла на верхнюю полку кухонного шкафа. Дельфины плавали вверх брюхом в потоках теплой, океанской воды. Над головой по водной длани лились радужные лучи синего солнца. Укрыв их огромной тенью, величаво проплыл танкер. Один из дельфинов отделился от своих рогатых сородичей и подплыл к Майклу. – Эй, котенок, хочешь Джессику Симпсон? – Причем здесь она, твою мать? – сонно пробормотал Майкл. Дельфин разбудил его и заставил подняться из вязкой, уютной тины на дне океана. Большой, бурый кальмар, шурша лапами по песку, подполз к Майклу и ущипнул клешней за хвост. – Ты видишь звезды? – пробасил он на кальмарском языке. – Тут нет звезд, – жестикулируя щупальцами, объяснил Майкл. – Посмотри внимательно, – настаивал кальмар, вылупив большие черные глаза в круглой оправе очков. Майкл продрался сквозь водоросли, и действительно увидел звезды в открытом окне фургона. Холодный ночной сквозняк щекотал голую грудь. Рядом, приобняв его, лежала Миру. – Посмотри на звезды, – повторила она уже на английском языке. – Ты видишь Большую Медведицу? – Я вижу Большого Медведя, у него на одну звезду больше, – ухмыляясь, Майкл указал на небо. – Ага, а сейчас они что делают? – спросила Миру. – Детенышей, – хрюкнул Майкл, укрываясь простыней от сквозняка. Шиншилла крепко прижала его к себе, обдав лицо лиса густым веянием каннабиса. – Почему тебе не нравятся самки? – серьезно спросила она. – Они мне нравятся, – облизнув губы, задумчиво сказал Майкл. – Просто я… я же не могу быть лесбиянкой. Миру хихикнула, прикрыв рот ладошкой. – Все это так сложно, – пытаясь уловить спиральную карусель мыслей, пробормотал Майкл. – Расскажи, – подбодрила Миру, лизнув его в щеку. – Ну… представь вселенную на молекулярном уровне. Огромный раздутый шар, похожий на мочевой пузырь, в котором беспорядочно вращаются женские и мужские гормоны. Все звери это сущности, облаченные в костюмы из шкур, а внутри нас каркасы из костей. Чтобы этот мочевой пузырь не лопался, кто-то придумал любовь. Она как цемент, который скрепляет его стены. Но чтобы цемент был крепкий, нужно чтобы мужских и женских гормонов было поровну. И не подумай что я гомофоб, я говорю не о телах, а именно о гормонах, – Майкл почувствовал першение в горле и прокашлялся. – И?.. – нахмурившись, промолвила Миру. – И именно потому я хочу стать самкой. Во мне целый полк женских гормонов. Если я буду встречаться с женщиной, то случится дисбаланс, и мы станем вирусом, рушащим стенки жизни. Мне нужен носитель мужского гормона. Защитник, лидер, навигатор. – Так запутанно, – пробормотала Миру. – Похоже на фантастику. – Вся жизнь фантастика, – пожал плечами Майкл. – Ты видишь того олененка? Он весь состоит из кавайлина, гормона привлекательности. Ему нужен кто-нибудь, полный тестостерона. Иначе олененок не выживет. Он будет чувствовать себя одиноким как Холден Колфилд или Майкл Чепман. Миру поежилась при упоминании последнего имени, но ничего не сказала и провела лапкой по животу Майкла. – А я? – с любопытством прошептала она. – Из чего я состою? Майкл просканировал её трехмерную молекулярную структуру усиленным взглядом через призму органического распада. – Ну, ты насыщена эстрогеном. Еще есть немного прогестерона. Ты самка, но у тебя в предках есть амазонки, потому в тебе столько же мужского гормона сколько во мне. Ты на четверть из прогестерона. – Про-ге-сте-ро-на, – по слогам повторила Миру. Лунный свет отражался в её темных глазах. – Красиво звучит… Маленькая лапа шиншиллы легла на пах Майкла и погладила его. – Ух ты, – возбужденно прошептала она. – А можно я его? Ну… – Нет, не стоит, – зевнул Майкл. – Там живет племя суррикатов-убийц. Они могут травмировать твою вульву, если ты им не понравишься. – Хорошо, – испуганно пискнула Миру. Они заснули незадолго до рассвета. Дурные сны одолевали Майкла. С утренней головной болью пришли воспоминания юности. Его мать Кассильда заискивающе потерлась носом о щеку отца. Тот рассеянно смотрел футбольный матч на старом телевизоре. От его грубой серой шерсти исходил приторный запах сахарной лапши. Лисица рассказывала ему о покупках, но он лишь устало кивал, иногда поджимая губы от недовольства. – Я купила тебе шарфик, он ручной вязки, и стоил сущие центы. – Сколько? – Семнадцать долларов, согласись это не цена для такой вещи. – Семнадцать? – поморщился отец. – Но у меня есть шарф. Твоя мать подарила мне его. – Это было лет пять назад, дорогой. – Он выглядит как новый. – Он весь обтрухался. – Лучше бы купила новый пенал Майклу. Старый отобрали в школе. – О Боже, Микки, почему ты ничего не сказал? Майкл сиротливо сидел в углу комнаты. По-турецки поджав нижние лапы, он листал журнал о фантастике. – Я завтра пойду разбираться в школу, – вздохнул отец. – Хочу посмотреть в лица некомпетентных родителей, которые выращивают агрессивных детей. Стоит поговорить с их учителем о религиоведении. Когда в нас нет веры, рождается злость. – Дорогой, я не думаю, что он согласится преподавать иудаизм… – Можно начать хотя бы с Талмуда. Они же проходят Библию. – Пап, ну хватит уже. Все мальчики дерутся, – виновато промолвил Майкл, отвернувшись, чтобы мать не видела фингал под глазом. – Мы живем в современной стране, сын, – указав на него пальцем, заявил отец. – Мы не дикари. Любое проявление агрессии это неуважение к Господу нашему. Майклу оставалось лишь обреченно вздохнуть и ждать позора в школе. Таких воспоминаний было много. Они жалили как осы – не смертельно, но ощутимо. «Жизнь – это путь боли, – вспомнил он слова отца, оброненные им как-то в гневе. – Терпеть боль – значит приближаться к Господу, а поддаваться ей – значит уходить от него».
«Я ненавижу критиков. В нашем мире объективны только жизнь и смерть. Все остальное – дело вкуса». – Симбел Кинг, лев-писатель. Гремучая смесь из марихуаны, пива и «Мальборо» дала о себе знать на утро, когда после сладких полетов в гиперпространстве Майкла внезапно бросило и расплющило о холодную серую землю. Его сознание медленно вращалось в голове. Большинство мыслей состояли из трех слов «Миру – пить – как же херово». Он пришел в себя ближе к вечеру, когда горячее солнце над городом потихоньку остывало, а тени ставились темнее и вытягивались как оловянные солдатики. Майкл проснулся на кушетке, стоящей за одним из фургонов хиппи, и, размяв лапы, скинул с себя полосатое покрывало. Рядом стояла бочка дождевой воды и стол, заваленный разноцветными фенечками и винтажными тряпками. Лис подозрительно осмотрелся по сторонам, и никого не заметив, неловко сполз с кушетки. Земля слегка скользила под лапами, но в целом, по ней можно было более-менее ровно ступать. Майкл ополоснул морду в бочке с пыльной, нагретой солнцем водой. Когда теплые струи стекли на его голую грудь, он вдруг со страшным стыдом понял, что на нем совершенно нет одежды. Сзади послышался смешок. Из фургона вышла Оками – черная как смоль, и по-прежнему голая. На изящном, озорном лице волчицы то и дело появлялась игривая улыбка. – Что со мной? – простонал Майкл, стыдливо прикрываясь одним из винтажных платков. – А ты будто не помнишь, – весело сказала волчица, усаживаясь за стол, и начиная перебирать фенечки. – Мы же вчера переспали. – ЧТО?! – опешил Майкл. – Да шучу, шучу! – жемчужно рассмеялась она. – Мы не совместимы как Никсон и Фрост. Ты что, совсем не помнишь? Вы с Мирой купались в озере. А потом орали «Love me tender» Элвиса так громко, что разбудили даже Раджу и Честера. Майкл принялся вспоминать, но на ум не приходило ничего, кроме кальмара, хватающего его клешней за плечо и озорных дельфинов с белыми брюхами. – Миру та еще недотрога, – с легким неодобрением отозвалась Оками. – Она не так часто шмалит, как остальные, но уж если закатит – берегись. Уши бы ей надрать. – Нет, нет, не стоит, – пробормотал Майкл, озираясь в поисках одежды. Волчица откровенно фыркнула и указала на полотенце, висящее на протянутой бельевой веревке. – Прикройся им, – посоветовала она. – А платок оставь, это на продажу туристам. – Вы торгуете самодельными вещами? – спросил Майкл, стараясь как можно быстрее обвить полотенце вокруг талии. Волчица как будто намеренно обернулась именно в тот момент, когда он стягивал платок с пояса, и показала язык. – Ну, приторговываем феньками, пиратскими альбомами и разными штучками. – Под «штучками» ты имеешь в виду наркоту? – прямо осведомился Майкл. – Да, её, – серьезно кивнула волчица. – Жить на что-то надо, а на одних платках только на еду и заработаешь. Каннабис и ЛСД в ударе. Их все берут – молодые парочки, студенты, самцы и самки в возрасте. Он оставил Оками плести фенечки, а сам по памяти направился к разукрашенному цветами фургону, где он ночевал с Миру. Он обнаружил шиншиллу в распластанной позе между матрасом и полом. Короткие верхние лапы висели клешнями, а длинные усы слегка поддергивались. Вид у нее был помятый. Проснувшись, она буквально подпрыгнула от удивления, застав Майкла посреди захламленного трейлера. – Ух! – простонала она. – Кажется я вырубилась… Святой Ганеша, сколько же здесь хлама. Я сейчас же все уберу! – Эй, успокойся, – Майкл улыбнулся и погладил её по плечу. – Мы вчера хорошо повеселились, тебе следует отдохнуть. – Я чувствую себя дурой. Ты мой гость и не должен жить в мусоре, – смущенно проговорила она. Переубедить шиншиллу оказалось невозможно. Майкл подивился разительным переменам в ней. Минуту назад крепко храпевшая после бурной ночи в стиле буги, она, как ни в чем не бывало, суетилась на кухне, расставляя по местам посуду и метая пивные банки и пустые пачки чипсов в мусорную корзину. – Чувствую себя как птичка, которую засосал, а потом выплюнул вентилятор, – со звоном расставляя кружки на полке, призналась Миру. Майкл помогал ей привести в порядок обстановку в трейлере. Через полчаса дружного труда они почувствовали приятное командное родство, на фоне которого даже легкое головокружение и тошнота отступили на второй план. Миру приготовила на ленч пышный омлет с овощами и гренками, и они принялись есть с одной сковородки, болтая о прошедшей ночи, и хихикая галлюциногенным воспоминаниям. – Те дельфины что-нибудь со мною делали? – жуя гренку, уточнила Миру. – О, нет, им кажется, хватало сородичей, – улыбнулся Майкл. Во время ужина к ним зашел капрал Чавис. Лев был одет только в потертые, патриотичные джинсы с американской символикой. Бронзовые монетки позвякивали в полуседых космах его длинной гривы. Сегодня на двух плетеных косичках висели длинные орлиные перья. – Кушаете? – осведомился он с улыбкой. – Радже уже лучше. Мне бы его живучесть, я б до генерала дослужился. Когда начали сгущаться невесомые летние сумерки, и подул свежий ветерок, остужая спертый дорожный воздух, они решили навестить Раджу. Тигр лежал на раскладушке, укрытый клетчатым пледом в своем трейлере. Его самка – Шакира – худая гепардица с раскосыми глазами, синими как летнее небо, сидела подле него, держа большую тигриную лапу и любовно поглаживая его по голове. На полу, под раскладушкой стоял большой пакет яблочного сока и небольшая аптечка. Когда они зашли, тигр беззаботно приветствовал их с широкой улыбкой. – Привет! Познакомься, Шаки, это Джон Салливан, он же Майкл Пейтон, он же Джейсон Борн, – хихикая, представил лиса Раджа. – Ой, тот самый? – округлила очаровательные глаза гепардица, пожимая протянутую лапу. – Значит, враг государства номер один? – Нет. Скорее его жертва, – с улыбкой поправил Майкл, хотя память Тахиро не вызывала у него хороших эмоций. Когда это было? Неужели еще вчера? «ВЧЕРА?! – мысль взорвалась в мозгу Майкла как детская петарда на новый год. Он был уверен, что прошло не меньше недели». – Выглядишь как раздавленная груша, – безжалостно поведала тигру Миру. Раджа здорово ослаб, хоть и не показывал этого, как и прежде подшучивая и добродушно поддевая всех. Возле него постоянно маячили друзья-хиппи. Миру положила одну лапу поверх лапы тигра, а в другой держала лапу Майкла. С другой стороны такую же операцию, только с капралом Чависом и гиеном Честером, проделала Шакира. – Даруй природа нам силы и крепость духа, – напевно произнесла гепардица. – Ибо есть мы друиды воды и земли, стражи огня, собиратели воздуха… – И, мать его, просто славные ребята, – вставил веское слово капрал Чавис. Майкл со смешанным чувством наблюдал за тем, как они обихаживали тигра, и вспоминал свою юношескую болезнь. У него все было совсем по-другому. Не так радужно, признавал он без огорчения. В больничной палате пахло лекарствами, стерильной чистотой и строгим контролем. Майкл ерзал под накрахмаленной простыней и следил за брачным полетом двух жаворонков за окном. Аппендицит дал знать внезапно. Майкл третий день лежал в стационаре, углубившись в «Гарри Поттера», ел, пил, ходил в туалет, и снова по кругу. Такой образ жизни начинал доставать его. Длинный кривой шрам на побритом боку вызывал отвращение. Родители заскочили на полчаса – вчера мать, а сегодня отец. Быстро целуя сына в лоб, его отец почти беззаботно упомянул, что каждый день в больнице стоит денег, притом немалых. Лису не терпелось поскорее покинуть стационар. Он учился в шестом классе, что не вызывало бурной радости, но уж лучше школа, чем одно и тоже. Вечером к нему зашел Алексис. Большего удивления Майкл давно не испытывал. Худой гепард, одетый в джинсы и рубашку, заправленную за пояс, выглядел как почетный ботаник любой школы. Из-под роговых очков с презрением смотрели пресно-голубые глаза. Среди школьных врагов Майкла он занимал одно из лидирующих мест. Слишком худой и трусливый, чтобы задираться, он неплохо использовал свои мозги, и зачастую устраивал Майклу, куда худшие подлянки, чем более сильные, но тупые одноклассники. – Ты? – не скрыл своего удивления Майкл. – Я, кто же еще, ты ведь в своем уме? – гепард понюхал воздух в комнате. – Пахнет мочой и химикатами. – Это больница, – спокойно парировал Майкл. – Здесь всегда так пахнет. Зачем ты пришел? – Навестить тебя, – гепард криво улыбнулся. – Ну что? Майкл ничего не ответил. В одиночестве было лучше, чем с ним. Гепард видимо тоже почувствовал это и потому глубоко вздохнул и опустился в кресло возле кровати Майкла. – Ой, да черт с ним, – устало протянул он. – Твой папаша дал мне двадцатку, чтобы я побыл с тобой сегодня вечером. Не скажу, что это доставляет мне удовольствие. Майкл закрыл книгу и отложил её в сторону. – Мой отец ЗАПЛАТИЛ тебе?! – обиженно проговорил он. – Ну, да, честная сделка. Алексис самодовольно улыбнулся и принялся чистить апельсин с подноса на столике. Целиком избавив его от кожуры длинным острым когтем, он разделил его на две части и протянул меньшую Майклу. – На, тебе полезно есть фрукты. Говорят в них залог женственности и красоты, – фыркнул он. – Иди нахер, – пробурчал Майкл, отворачиваясь к стене. Больше всего на свете ему хотелось провалиться сквозь землю. Он гневался на отца. Тот вряд ли знал в лицо хоть одного одноклассница сына, и потому выбрал первого попавшегося. Майкл чуть не расплакался от обиды, но вовремя остановил себя. Унижаться перед Алексисом у него не было ни малейшего желания. – Так что хочешь, а? – доедая вторую половинку апельсина, спросил гепард. – Может тебе мультики включить, или почитать вслух Льва Толстого? – Ничего не нужно, – прошептал в подушку Майкл. – Уходи. Я хочу побыть один. – Твоя воля, – хихикнул гепард. – Но деньги я отработал. – Нихера я так не думаю, – жесткий, язвительный голос пригвоздил его к месту. В дверном проеме стояла Лорел. В свои четырнадцать лет девочка уже начинала приобретать черты львицы. Её тугой хвост бился об обтягивающие джинсы, глаза гневно блестели. – Сколько заплатил тебе мистер Пейтон? – Какая разница, – тихо пробормотал Алексис, пытаясь её обойти. – Большая! Сколько? – Двадцать. – Гони сюда. – Не буду! Я их честно отработал! – Честно ты их отработаешь, только если я порву тебя на части и скормлю рыбам, дистрофик пятнистый, – Лорел в опасной близости нависла над его головой. Гепард боязливо посмотрел на нее снизу вверх, но понял, что состязаться бесполезно, и вернул помятую купюру. – Хороший мальчик, – похвалила львица. – Жаль, что все гепарды педики. – Дура, – обиженно промолвил Алексис, поправляя очки. Его губы дрожали. Лорел проводила его спокойным взглядом и повернулась к Майклу. Львица тут же изменилась в лице. Добрая улыбка украсила тонкое, обрамленное светлыми волосами лицо. – Привет, малыш, – ласково сказала она. – Лорел, – Майкл привстал на кровати и крепко обнял её. Львица коротко поцеловала его в губы и потрепала за ухо. – Что ты делаешь? – смутился Майкл. – От меня таблетками несет за милю. – Да хоть чем, – отмахнулась Лорел, усаживаясь на кресло возле кровати. – Ну как ты? – Скучно, – пожаловался Майкл. – Кормят чем-то стерильным. Целый день крутят мультики, а в библиотеке нашелся только третий Поттер. – Не айс, – кивнула львица. – В нашем «Букинисте» ажиотаж, ждут «Орден Феникса», – поведала она с округлившимися от возбуждения глазами. – Сейчас появились куча подделок. Эти Перси Джексон и Артемиус Фаул – аж когти сводит. – Да, – горячо поддержал Майкл, протягивая обнаженный коготь на мизинце. – Это все фигня. Они сосут у Гарри. – Однозначно сосут, – весело согласилась Лорел, скрестив с ним когти. – Кстати, у тебя сегодня стало на двадцать баксов больше. Майкл быстро покачал головой. – Нет! Это ты их заработала, – он расплылся в улыбке и положил голову на её худую, но жилистую лапу. – Ты настоящая охотница, Лорел. Я, только боюсь, что этот хмырь разболтает. – А что он скажет? – фыркнула львица. – Что его чуть не побила восьмиклассница? – Точно, я не подумал об этом, – успокоился Майкл. – А за двадцатку не волнуйся, – блеснув белыми зубами в пленительной улыбке, заметила львица. – Пригодится как закладка. – Закладка? Под Гарри, что ли? Я его третий раз перечитываю. – Не только под него. – Да? Ты что-то принесла? – Майкл нетерпеливо потянул её лапу к себе. Львица подмигнула, и, выждав пару мгновений, выудила из портфеля пару номеров Гламура и Женской Моды. – Супер! – Майкл обнял колени львицы и обожающе посмотрел на нее. Следом за журналами на столе оказались пакет апельсинов и две плитки шоколада. – Подожди, глупый, это только начало, – остудила Лорел его пыл. Она достала из портфеля компактную книжку в оранжевой обложке из серии «Альтернатива». – Это что? Чак Паланик?! – охнул Майкл от изумления. – Ты… ты просто чудо. Как тебе?.. Львица хихикнула от вида пораженного лиса и смущенно почесала нос лакированными когтями. – Продавец сначала не хотел мне продавать, он ставит «Альтернативу» во взрослую секцию. Но у меня свои подходы. На докторов, кстати, тоже действуют, – львица игриво подмигнула и, издав грудное мурлыкание, состроила глазки. Она приходила каждый день, в два раза чаще, чем его родители. Из раздумий Майкла вырвал звонок телефона. Лис быстро посмотрел на экран и нахмурил черные брови. Номер показался ему смутно знакомым. Через несколько мгновений он узнал последние цифры и удивленно округлил глаза – это был номер его отца. Коготь лиса чуть было не скользнул к кнопке подтверждения вызова, но затем он щелкнул по отключению звука. Что может сказать ему отец? «Ты уже выбросил мысль испоганить себя?» Майкл покачал головой и бросил телефон на подушку. Он сбежал из дома два года назад. Были моменты, когда он сильно жалел об этом, но они прошли. Последний раз отец звонил в середине лета, когда Майкла искала полиция. Лис поправил хлопковый халат и выудил тонкую Виржинию из красной пачки. Желания говорить с отцом у него не было. Майкл прожил в лагере хиппи неделю. За это время он почти свыкся со своим статусом общественного изгоя. Оками выделила ему круглые очки с зелеными стеклами в стиле Джона Леннона, цветастый балахон и бандану на голову для маскировки. Они внимательно следили за новостями – раз за день, да пробегала информация о Майкле. В один из дней Майкл сидел за столиком с Раджой и Оками. Тигр учил его заворачивать косяки, когда прозвучала тревожная трель новостей «Первого канала». После новостей о повальной жаре в Европе и выборов президента в России, подошло время криминальным новостям. Раджа с привычным легкомысленным видом пожал плечами и похлопал Майкла по плечу. Сколько таких выпусков они уже видели, лис даже боялся подсчитать. – Сегодня на улице Эль-Стрит был зверски убит член Китайской группировки. Рыжая панда, выходец из Китая, его имя Катзуо Оригана. Полагают, что он принадлежат к той же банде, что и найденный недавно мертвым Тахиро Окугава. Полиция предполагает, что это может быть дело лап одного убийцы. Майкл шумно застонал и стукнул кулаками по барной стойке. Раджа погладил его по загривку. – Сраные федералы, – сплюнул он. – Как будто непонятно, что лис не может зарезать такого громилу как этот Катзуо. Однако новости на этом не закончились. Репортеры опрашивали друзей и знакомых Майкла. Лис почувствовал, как дрожат колени под льняными бриджами. – Я не думаю, что Майкл на такое способен, – на экране показалось тонкое лицо гепарда с бледно-голубыми глазами в роговых очках. Алексис не сильно изменила за эти годы, разве что его худоба стала особенно заметной. – Хотя, он всегда был со странностями, ну знаете, проблемы с ориентацией, апатия… – Какая нахрен апатия?! – прошипел Майкл, и залпом осушил протянутый Раджой стаканчик виски. Лис поперхнулся, когда напиток обжег горло. – Осторожнее надо, – дружелюбно проговорила Оками, наливая ему апельсинового сока. – Майкл? Что я могу о нем сказать? Он не был агрессивным или склонным к насилию. Какие-то проблемы, безусловно, были. Но… нет, это не он, – его школьный учитель мистер Кламски покачал гривастой головой и поправил галстук. – Даю пять баксов, что это он, – глупо хихикая, поведала его одноклассница- гиена. Майкл не помнил её имени. – Когда он смотрел ан меня в школе, у меня аж мурашки по телу бегали. Есть в нем что-то такое, пугающее. – Сучка, – спокойно прокомментировала Оками. На экране показали дядю Джеки. Серый лис был старшим братом отца Майкла и отличался от него как жеребец от пони. Автослесарь со склонностью к алкоголю и молоденьким самкам не стал мелочиться на крепкие выражения. – Что?! – прорычал он в камеру. – Вы что, *пип*, о моем, *пип*, племяннике говорите?! Если я, *пип*, услышу еще раз подобную *пип*, я вам, *пип*, все камеры *пип*. Майкл отличный, мать вашу, лис, а вы *пип*нутые репортеры. Пошли на *пип* с моего участка! Оками, Честер и Раджа дружно проскандировали, Майкл ухмыльнулся. Да уж, старый добрый дядя никогда не оставлял его в беде. Время в лагере летело неспешно. Кто-то отлучался на время – принять участие в протесте или просто за покупками. По вечерам они устраивали бурные празднества. Жить с Миру оказалось куда приятнее, чем ожидал Майкл. Периодические депрессии шиншиллы и её радикальная честность разбивались о его обаяние и умение вести диалог с самками. «Впрочем, на то я и девочка, чтобы знать, о чем с ними говорить, – ухмылялся про себя Майкл».
Алексис не сильно изменила за эти годы
он смотрел ан меня
Тот вряд ли знал в лицо хоть одного одноклассница сына