*Вздыхает* Пора уже йифф начинать писать. А то спросу нету.
Вульфин Золотое Перо не любила спать. Слишком редко ей снились простые сны. Этой ночью, она лежала, свернувшись клубком под пуховым одеялом, и слушала переливистый шорох каштановой листвы за окном. Прохладная осень сменялась жестокой зимой, ветры приносили все больше холода и вводили в оцепенение. Где-то во всполохах листвы ухнула сова, собираясь на охоту. Вульфин улыбнулась, увидев мышку, промелькнувшую на освещенном луной подоконнике. «По крайней мере, кому-то уютно в этих стенах» – тяжело подумала она. Сон мягко, почти ласково очаровывал её, оплетая теплыми лапами одеяла. По комнате бродил неуловимый сквознячок, то и дело, облизывая её лицо. Вульфин зажмурилась, и не в силах больше держаться, провалилась в шаткий мир снов. Перед её глазами мелькали образы – смутные и неуловимые на фоне осенних туманов. Она шла по дымчатым лесам, ероша листву короткими лапами. Она снова была детенышем, и Сумрачный Лес манил её. Где-то вдалеке раздавался тягучий дикий зов. Вульфин отвечала ему, как умела – хрупким детским голоском. Затем, на её теле появились новые хитиновые доспехи. Кираса удобно облегала кожух на груди и животе, поножи и наплечники сидели идеально – почти не сковывая движений. Радуясь тому, как на их поверхности играют холодные лучи зимнего солнца, она шла по правую лапу от короля, держась бок обок к отцу. Под мерные удары барабанов и пение флейт они выходили из-под каменных арок Мильтенского Прохода. Впереди, в Ущелье Висельников должна была начаться битва. Отец смотрел на нее с гордой улыбкой, то и дело, подбадривая толчками в бок и слабыми укусами. Исход битвы Вульфин знала. Он слишком глубоко засел в её сердце, как океанская рыбка, зарывшаяся в бесконечную тину жизни. Горький серый пепел спирал ей горло, а волчонок сон ото сна выходила в Ущелье Висельников, чтобы в разрушенном храме встретить последний закат короля и её отца. Сон уступил место другому – на этот раз незнакомому. Её друг – Годфри Соломенная грива, сидел у дверей старого здания. Больше всего оно напоминало заброшенную гробницу – каменный холм, с нависшими сверху пожухлыми темными ивами. Годфри задумчиво глядел на дверь, опираясь на свой верный полуторный меч. Вдруг что-то скользнуло в рощицах за его спиной. На миг показался подол белой накидки. – Берегись! – крикнула Вульфин. Годфри мгновенно отреагировал, занося меч над головой и становясь в боевую стойку. Звериная фигурка в белой накидке выступила из кустов, грациозно переступая с лапы на лапу, и Вульфин сразу узнала в этой походке лиса. Асассин сделал несколько шагов вперед, сбитый с толку тем, что его увидели. Годфри грозно рыкнул и перебросил меч из правой лапы в левую. Без предупреждения, лис атаковал, выбросив вперед короткий изогнутый нож. Годфри отбил его молниеносным движением, тут же принялся отбиваться от двух кинжалов, выпорхнувших из ножен на боках асассина. Удары сыпались градом, полуторный меч описывал полукруги, а Годфри вертелся с невероятной для его мощного тела скоростью. Но асассин был проворнее, дерзкие удары тои дело цепляли бока льва. Кинжалы, с загнутыми кверху гардами легко ловили и парировали удары меча, и лис мастерски использовал это преимущество. Одним из ударов он рассек щеку льва, от переносицы до уха. Следующий удар пришелся льву в шею. Вульфин вскрикнула, с отчаянием наблюдая, как лев тяжело рухнул на землю, пытаясь окровавленной лапой остановить кровотечение. Лис остановился и сел рядом с поверженным врагом. Немного помедлив, он стянул в головы капюшон. Усталые зеленые глаза из-под густых бровей безразлично смотрели на судороги льва. Нестер де Флейм не улыбался, глядя, как умирает его друг. – Нестер? – охнула Вульфин. – Но за что?!.. Лис не успел ответить – сон волчицы закончился. Обнажились холодные стены комнаты и первый рассеянный свет осеннего утра. Вульфин тяжело протерла глаза и села на кровати. – Неприятные сны, сестренка? – услышала она насмешливый легкий голос. На подоконнике сидела серая волчица, облаченная в её охровый шелковый халат. – Привет! – непринужденно поздоровалась она, листая одну из книг Вульфин. – Мелисса? – опешила Вульфин, подбирая с пола меч в ножнах. – Что ты здесь делаешь? Серая волчица с обидой поглядела на меч и пожала плечами. – Так ты меня теперь встречаешь, да? – спросила она, переворачивая очередную страницу. – Я надеялась, мы никогда больше не увидимся, – сухо сказала Вульфин. – Уходи. Волчица хлопнула книгой и рассерженно посмотрела на нее. – Тебе даже не приходит в голову, что если я пришла в ваш гадюшник, то не из простого любопытства, да? – едко бросила она. – И даже не потому, что мне захотелось снова увидеть твою красивую моську. – Уходи, – тяжело повторила Вульфин. – Нам не о чем говорить. Ты свой путь выбрала. – Да, и еще ни разу не пожалела об этом! В отличие от тебя… – она без страха подошла к ней и положила голову на одеяло возле её лап. – Ты ничуть не изменилась. Красивая. Вульфин отвернулась и вздохнула. Меч по-прежнему неуютно лежал на её лапах. – Неужели ты думаешь, что я нанесу тебе вред? – холодно спросила Мелисса. – Я не такое зло, каким ты привыкла видеть всех носителей тьмы. Хотя, есть от чего. Замок не в лучшем состоянии, да? – Это твоя работа? – гневно осведомилась Вульфин. Мелисса юркнула на нее обиженным взглядом и показала язык. – Я, по-твоему, полная дура, – вздохнула она. – Сношу ворота, ломаю стены, пугаю детенышей. Если тебе интересно – я бы лучше попыталась добраться до твоих пухлых магистров, и откусить кусочек их сытых львиных тел. – Не вздумай, – предупредила Вульфин. – Я тебе этого не позволю. Серая волчица стала возле кровати и поправила красивый халат. – Прекрати паясничать, – осадила её Вульфин. – Тебе есть что сказать? Волчица с тоской поглядела на нее и поплотнее закуталась в шелк. – Ты неплохо устроилась, – грустно протянула она. – Я никогда не носила таких одежд. – Ты вообще ничего не носишь, – заметила Вульфин. – Не иди в Мистру, – вдруг произнесла Мелисса. – Там ты потеряешь все. Вульфин потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать услышанное. – Я уже думала об этом, и давно сделала выбор, – уверенно сказала она. – По всей империи сейчас стоят капканы, – проронила Мелисса. – И многие из них – для таких как ты. – Я справлюсь, – отрезала Вульфин. – Это все, что ты хотела сказать? Уходи, иначе... – Ты ведь не станешь прогонять меня, – рассеянно заявила Мелисса. – Не только по тому, что между нами связь, но и потому что ты знаешь, какого это – потерять любимого тебе зверя. Она села возле Вульфин, и положила голову на её задние лапы. Паладину пришлось сделать усилие, чтобы не отпрянуть от нее. – Я видела её… – задумчиво протянула Мелисса. – Дриска, рыжая сука. Я даже могла до нее добраться, но мне помешали. У нее оказался занятный козырь в рукаве. Какая-то молоденькая лисичка, с непробиваемыми щитами стихий в довесок. Мне пришлось высадить в нее Нуренгардскую Плеть. Она меня высосала до последней шерстинки. Такая простая с виду, с перышком за ухом. Вульфин почувствовала неприятный холодок в груди, и быстро стряхнула с себя обеспокоенность. Мелисса к несчастью уловила перемену в её глазах. – Так ты её знаешь! – возбужденно проронила она. – Рассказывай! – Я не знаю её конкретно, – строго ответила Вульфин. – Но я знаю методы Башни Огня. У них всегда есть что-то, превосходящее нас по силам. Она без выражения посмотрела в глаза Мелиссы, пытаясь понять, уловила ли та ложь в её голосе. – Вот как, – расстроено протянула Мелисса. – Ну, я до нее непременно доберусь. И до Дриски. Я покрою её тело ранами, как… как она сделала... Она отвернулась и закусила язык. Вульфин на короткий миг захотелось обнять её, но волчица быстро вспомнила, кто находится перед ней. – Теперь у меня есть вот это, – довольно сказала Мелисса, показывая из-за халата ножны с коротким мечом, и обнажив лезвие до середины. – Что это? – нахмурилась та. – Белое золото? – Нет! Это жемчуг. Цельный, настоящий, пропитанный магией жемчуг. Какая-то резкая перемена произошла в глазах Вульфин, и она потянулась к клинку, но Мелисса быстро убрала его. – У кого ты его украла? – прорычала она. – Немедленно верни! – Не говори со мной так, – попросила Мелисса испуганно. – Это мой трофей, добытый ценой поцелуя. Вульфин попробовала успокоиться и даже изобразила улыбку. – Этот меч нужен мне, – мягко сказала она. – Прошу – отдай его, и я найду, чем тебя отблагодарить. – Уже торгуешься, – сухо заметила Мелисса. – Мне ничего не нужно. Я всю жизнь мечтала об этом клинке. – Верни его, – с тихой яростью произнесла Вульфин. – Он не может служить тебе… – Может. И служит. Короткая, искрящаяся гневом заминка закончилась двумя криками: – Abasourdit! – произнесла Вульфин, вскидывая лапы. – Feurige Betaubung! – выкрикнула Мелисса, выпуская когти. Серебристая молния прозвенела возле плеча Мелисса, а сгусток черной энергии, сорвавшийся с её лап, поразил Вульфин точно в грудь. Волчица охнула и упала с кровати, её тело оцепенело, от резкой боли на глаза навернулись слезы. Мелисса испуганно подбежала к ней и приникла щекой к её щеке. – Я совсем этого не хотела, – тихо проговорила она. – Прости. Сейчас все пройдет. Она принялась слизывать слезы со щек волчицы. – Уходи, – скрипя зубами, повторила Вульфин. – Мне не нужны, ни твоя забота, ни твои визиты. Никогда сюда не возвращайся. За дверью послышались спешные шаги и встревоженные голоса. Мелисса легко вспрыгнула на подоконник и напоследок посмотрела на Вульфин тоскливо. – Мы еще увидимся, сестренка, – уверенно произнесла она, и в тот же миг превратилась в серую мышку. Мигом перебежав подоконник, она скользнула в щель между камнем и доской. В комнату ворвались гепард Черран и львенок-паж Мирт. Львенок, одетый в черный кафтан с гербом в виде золотого пера и кинжала, уже вооружился коротким мечом, гепард держал над головой тяжелый латунный подсвечник. – Леди Вульфин? – встревожено проронил Мирт. – Что случилось? Гепард уже помогал волчице подняться. Вульфин чувствовала неприятную слабость в лапах, но скрыла это за приветливой улыбкой. – Не волнуйтесь, я в порядке, – запинаясь, произнесла она. – Просто упала с кровати. Гости недоверчиво переглянулись, но не стали препираться. – Нам скоро отправляться в путь. Черран, иди, позавтракай перед дорогой, – предложила она гепарду. – Как скажете, леди Вульфин, – коротко поклонившись, гепард вышел из комнаты. Вульфин отошла к подоконнику и распахнула окна. В комнату ударил свежий золотистый свет. Зажмурившись и подставив лицо навстречу холодному ветерку, волчица простояла не меньше минуты. В это время львенок аккуратно застилал её кровать, напевая простой уличный мотивчик. Вульфин прекратила наслаждаться солнечными лучами и взгляд её пал на книгу, брошенную на полу. Нахмурившись, Вульфин подняла её и погладила по корешку красной обложки. «Узы Братства» – гласил заголовок книги. Волчица не сдержала рыка, когда обнаружила, что два листа из книги вырваны. По её меркам это было кощунством, крайней степенью неуважения. Вульфин бережно положила книгу на полку, где стояли подобные ей тома. – С вами точно все в порядке, миледи? – не мог успокоиться Мирт. – Может мне позвать лекаря? Волчица села рядом с ним, и обняла львенка. – Не нужно, – заверила она. – Просто побудь рядом. У тебя очень теплая шерсть, Мирт. Львенок скованно погладил её по загривку. – Вы не возьмете меня с собой? В Мистру? – поинтересовался он. Волчица кратко улыбнулась и отвела глаза. Слова «Ты – паж, твое место в замке» так и не сошли с её уст. – Ты мой маленький друг, – тихо сказала она. – Мне будет намного спокойнее, если я буду знать что ты здесь. Придет время, и ты станешь оруженосцем, но сейчас я хочу, чтобы ты остался при дворе и позаботился о наших… секретах, – после этих слов она выразительно кивнула на книжный шкаф в углу комнаты. Львенок помог ей надеть кожух, поправил ремешки доспехов, надежно закрепил ножны, стягивающие белую мантию с синими молотами паладинов и гербом рода Вульфин. – Спасибо, – поблагодарила волчица и лизнула его в щеку. – В случае чего, ты можешь обратиться к Годфри или Нестеру. Я буду скучать по тебе. Она уже готовилась выйти, когда вдруг обернулась и со смешанным выражением на лице посмотрела на окно. – И еще, Мирт, забей дырку в подоконнике, ладно? Букет запахов тлеющей осени и приближающейся зимы ударил в ноздри. Прохладный ветер летал по дорожкам, петляющим от центральной площади к многочисленным пристройкам и башенкам донжона. Одна из таких дорожек вывела Вульфин к западным воротам крепости. Там её уже ждал почетный эскорт в виде трех десятков рыцарей. Крепкие воины в натертых стальных доспехах и белых мантиях ждали верхом на скакунах всех пород и мастей. В центре маленького войска, верхом на небольшом ящере восседал Нестер де Флейм. Хотя в его отряде были куда более крупные воины других рас, лис выглядел внушительно, беглый взгляд мог сразу узнать в нем командира. – Во всем, что касается Кодекса – вашей честью и совестью будет графиня Вульфин Золотое Перо! – громко говорил он, прохаживаясь верхом вдоль отряда. – Никаких драк, пьянок и взглядов под хвосты самкам… – он осекся, увидев приближающуюся Вульфин. – В смысле… выполняйте свой долг и да прибудут с вами Пятеро Божеств. –Вдохновляющая речь, – с похвалой отметила волчица, поравнявшись с лисом. – Ты умеешь держать своих головорезов в узде. Лис формально поклонился, но вскоре заключил её в объятия. Вульфин коротко поцеловала его в переносицу, шерсть на которой была черной. Вечно напряженные густые брови лиса слегка расслабились, усталые серые глаза поглядели на волчицу. – Годфри рассказал мне о доброте Маркуса, – с усмешкой промолвил он. – Здесь три десятка моих ребят, еще два ждут на окраине Камиры. Там же будет и отряд Соломенной Гривы. Отряд рысцой направился к западным воротам крепости. Там к ним присоеденился Черран и тройка оруженосцев с мешками снеди. Стражники, дежурившие у ворот, с неодобрением переглянулись при виде отряда и один из них – рассеянный с виду медведь направился к Нестеру и Вульфин. – Простите, что смею остановить вас, миледи, – пробормотал он, опираясь на алебарду. – Но если я ничего не путаю, его святейшиство Маркус дель Прист запретил выпускать вас за пределы крепости. – Передайте его святейшеству, что я не детеныш, которого можно держать на привязи, – с презрением ответила Вульфин. – Мы-то понимаем, миледи, но приказ… – устало возразил медведь. – Если ты забыл свое место, стражник, я могу тебе его напомнить, – холодно отозвался Нестер. – Проваливай, пока не попался нам под лапы. Медведь кивнул и благоразумно отступил, пуская тяжеловооруженный отряд. Едва оказавшись за воротами, Вульфин подвела своего ящера вплотную к Нестеру. – Зачем ты ему нагрубил? – немного расстроено спросила она. – Случилось что-то, о чем мне можно узнать? Лис рассеянно махнул лапой и после короткой задержки улыбнулся. – У меня нет секретов от тебя. Как и новостей. Разве что Матильда ждет детенышей. Глаза волчицы загорелись радостью и она непринужденно потерлась головой о плечо лиса. – Это ведь замечательно! Ты будешь вдвойне папой. А как первенцы? Уже научились говорить? Весь дальнейший путь до выхода на Торговый Тракт они разговаривали о детенышах. Вдоволь наговорившись, они вернулись к своим мыслям. Мимо мелькали холодные осенние пейзажи холмов, обрамленных голыми лесами. Над вершинами оскудевших чащ висели тяжелые серые тучи. Немного позже Вульфин отметила, что её старый друг здорово изменился. Едва они прекратили беседу, на него снова напала хмурая усталость, уши поникли, а хвост безжизненно висел над седлом. Лис рассеянно глядел куда-то в свинцовую дымку туч. Волчица разглядела на его черных лапах, сжимавших уздечку, россыпи тонких белых шрамов. Вид лиса не слишком располагал к беседе, и потому она не решилась спросить. Вульфин спокойно сидела в седле и считала деревья по сторонам дороги, мысленно вплетая их в узор заклинаний. Дорога петляла и петляла вдаль, как брошенная шкура гигантской змеи. Утомительное бремя мыслей обвилось вокруг волчицы и утянуло её в царство снов. Мистра плавилась от зноя. Полуденное солнце щедро сыпало лучи на землю. Под красивым тканевым навесом было прохладнее, чем на солнцепеке, но для Вульфин и эта температура была удушающей. Она не могла понять, как можно жить в такой жаре. За шестнадцать лет жизни она повидала всякие края, но не такие знойные. Лежа на соблазнительно мягких подушках она обмахивалась соломенным веером. То и дело заходили слуги-койоты с подносами пахлавы, шербета, халвы и фиников. Обращались с ней как с королевой, находящейся при смерти. На деле же её рана на загривке почти затянулась и не представляла угрозы. Волчица подавила соблазн попробовать затянуться кальяном, стоящим неподалеку от ложа. Она представила, как не может отдышаться после каждого пируэта в бою, и эти мысли почему-то вызвали смех. Полог палатки откинулся и внутрь зашел черногривый лев в натертой до блеска кирасе с золотым молотом на груди. Все остальные элементы доспеха Маркус дель Прист заменил на белоснежную льняную робу, сидевшую на нем как бархатная мантия на короле. –Люблю, когда ты смеешься, – улыбаясь, проговорил он. – И ревную твой смех к каждому, кто удачно пошутит. Лев сел напротив нее и наклонился, чтобы поцеловать, но волчица игриво спрятала голову за лапами, а после задержки, лизнула в нос. – Ты выглядишь как местный шах, даже лучше, – отметила она, касаясь лапой края его робы. – Какие новости с поля боя? – Все идет своим чередом, – Маркус сделал картинную паузу, и дождался, когда волчица подбодрит его. – Мы победили! Последние рыжие мятежники отдали нам Грифонову Падь. Теперь нас чтят здесь как героев. Вульфин поняла, отчего к её скромной персоне проявляют такое пристальное внимание целители и слуги. – Это отлично, я молилась о вашем походе. Жаль, что не участвовала в последних битвах. Рана не так серьезна, как говорят. – Не глупи, – с улыбкой прервал её Маркус. – Когда я нес тебя на спине в госпиталь, эта царапина не выглядела такой уж безобидной. Волчица взяла его лапу в свои две и крепко прижала к лицу. – Ты спас меня. И не в первой, Маркус. – Можно сказать, что мы квиты. Ты приняла щитом стрелу, которая должна была вспороть мне шею, там на Коринской Дуге. Маркус поежился, прогоняя темные мысли и взял из широкой чаши с родниковой водой горсть холодного винограда. Он сделал вид, что хочет съесть всю груздь одним махом, но расстроено клацнул зубами в миллиметре от нее, будто неведомая сила утянула её из-под носа, под одобрительный смех волчицы. Маркус аккуратно сорвал несколько виноградин, и стал опускать их по одной в рот волчицы. Вульфин расслабленно лежала на спине, решив, что может еще немного наслаждаться ухаживаниями льва. Они жадно, почти открыто любовались друг другом. Отпуская виноградину, лев каждый раз едва ощутимо касался пальцами её подбородка, неохотно отводил взгляд. Вульфин незаметно втягивала носом запах его гривы – кислый цитрусовый аромат, сплетенный с духом незнакомых цветов и каким-то терпким львиным запахом. В его внимательных голубых глазах то переливалось лазурное море, то шумел беспокойный океан. Иногда Вульфин хотелось раствориться в них – нырнуть в самую глубину его взгляда. Когда последняя виноградина лопнула сладким холодком на её клыках, волчица робко остановила лапу льва и коснулась её краешками губ. – Маркус, ты дрожишь, – тихо проронила она. – Что с тобой? Она догадывалась, в чем причина, но не решалась принять это. – Я… ничего. Просто, свои мысли… – не особенно следя за словами, пробормотал лев и быстро моргнул. – Что за бред я несу. Все мои мысли… сейчас они только о тебе. Дыхание льва сбивалось, его хвост беспокойно бился о задние лапы. Прижимая его лапу к груди, волчица чувствовала, как напрягаются и расслабляются мускулы на ней. Волчица смотрела ему в глаза, ища нужные слова из того клубка сумрачных мыслей, полнившихся в голове. Некоторые из них вызывали искры в её сердце, в эти моменты кровь быстро бежала по телу, а уши прижимались к затылку. Её взгляд тонул в море его глаз. Несколько секунд спустя Маркус отвернулся и глубоко вздохнул. – Боже, когда ты ТАК смотришь, я не чувствую земли под лапами, – вздохнул он. Лев смотрел на нее с удушающим вожделением. Он помнил маленькую волчицу, дрожащую, обожженную магией, под сводами Лунного Монастыря в день, когда Война Шести Гильдий была окончена. С тех пор прошло шесть лет, но она почти не изменилась, только стала еще более желанной и близкой. Маркус верил, что будь ангелы, которым он молится, материальны, они бы казались тусклы рядом с ней. – Вульфин, – очень тихо шепнул лев. – Неужели ты не знала, что я… я люблю тебя. – Я знала, Маркус, – сглотнув, ответила волчица. – Ты так добр ко мне… Но, наш Кодекс, наши обеты… – Кодекс – это всего лишь книга, – воодушевленно возразил лев. – Теперь я магистр, Вульфин, я могу изменить всё. Сделать так, как мы хотим. – Но разве это разумно, Маркус? – волчица мечтательно посмотрела куда-то в сторону и быстро стряхнула с себя хрупкие мысли. – Если мы будем менять устои, лишь потому, что нам так лучше, что же останется от нашего Ордена? От нашей веры и нашей воли. Лев зарылся носом в мех на её плече, а волчица положила голову поверх его прекрасной черной гривы. – Мы – рыцари,– тяжело сказала она. – Есть вещи, непозволенные нам. Но они делают нас сильнее. Я… я тоже люблю тебя, Маркус, и всегда буду любить, – она подняла его голову за подбородок и поцеловала в лоб. Лев моргнул, сбитый с толку, а искорки все еще мелькали в его глазах. – Значит, вот так, – гулко отозвался он, но затем искренне улыбнулся. – Ты самый верный рыцарь этого Ордена, Вульфин. – Не говори так, – волчица с трудом заставила себя отвести губы от его лица, от теплого дыхания и цепкого синего взгляда. Мистра плавилась полуденным зноем. Откуда-то снаружи залетел студеный ветерок и взвил черную гриву Маркуса. Вульфин взяла его локон в лапу и поцеловала. – Я всегда буду любить тебя, Маркус. Всегда, – ласково прошептала она. –Я всегда буду… – Вульфин осеклась, понимая, что эти слова назвала вслух, уже после того как сон закончился. Волчица огляделась – вокруг по-прежнему мелькали голые деревья и пустынная дорога посреди холмов. Рядом с ней скакал Черран – гепард сделал вид, что не слышал её слов и не стал вдаваться в расспросы. Вульфин была благодарна ему за сдержанность и подавила зевоту. Еще несколько минут она видела перед собой только море в глазах Маркуса дель Приста, но это наваждение быстро прошло. Впереди ждала осажденная Мистра.
Галеры плывут на восток
Жарко. Душно. Воздух гуще меда. Не смолкают цикады. Такое лето у нас на юге. Днем во всю жарит набеленное солнце, ночью же робко светит луна, но даже прохладный ветерок не может освежить воздух. Мы лежали на матрасе в уютной комнатке на втором этаже таверны. Лежали нагишом, не укрываясь даже простыней. Шерсть была мокрой и соленой как водоросли. Иногда безмятежную тишину за окном нарушало дуновение свежего ветерка. Я леопард, вырос в джунглях на юго-востоке Империи. Мне не привыкать к таким ночевкам, но Тарье спалось много хуже. Лисица ворочалась в полудреме и тяжко вздыхала, не в силах совладать с жарой. Я уже мечтал о северных ночах, где так уютно засыпать, свернувшись вместе в тесный клубочек под тремя одеялами. Местное пиво приятно ворочалось в животе, мысли были полны каких-то теплых, ускользающих образов, хотелось глупо улыбаться и верить во все хорошее. Я придвинул лисицу к себе и подул в её рыжее ушко. – Что ты делаешь, Гильемо? – удивленно хихикнула она. – Остужаю твой мозг. – Он давно не работает. Здесь всегда так? – С конца мая по середину сентября. Потом ветер с севера принесет осень. Вернемся сюда в октябре, тебе понравится. – Да уж, per aspera ad astra , – поежилась она. – От тебя пахнет потом и пивом. – А от тебя фиалковой железой, – не преминул съязвить я. – Хочу найти её источник. – Не вздумай, – возмущенно шикнула лисица, сжав мою лапу бедрами. – Я хвост месяц не мыла. Она отвернулась, утирая пот с лица краем простыни, и свернулась клубочком у моего бока. – Ужас. От нас разит за версту, – деланно возмутилась она. – Мы вонючки в муравейнике. – Ага. И отчего-то твой запах мне милее всех других, – я зарылся носом в теплую шерсть на её загривке. Тарья положила лапки на мою грудь, наши носы встретились. Было очень душно, и из наших ртов шел скорее пар, чем дыхание. Лисица заглянула в мои глаза и поцеловала – коротко, едва коснувшись губ. Наши запахи сплелись в какую-то невозможную, возбуждающую канитель. Я обнял лисицу за талию и потянулся к ней. Дверь дерзко скрипнула, и в комнату ударил свет. – Какого… – зло начал я, но лисица прижала лапку к моему рту. – Тише, кот, это Шен. В дверном проеме виновато стоял львенок, и переминался с лапы на лапу. – Шен… ладно. Не стесняйся, заходи, дружок. Вечно прервут в самый теплый момент. Вечно найдется дело куда более важное, чем сиюминутное счастье. Чего удивляться – сколько зверей, столько прихотей. Детеныш подошел к кровати и деликатно отвел глаза в сторону. Тарья быстро закуталась в простыню, я только прижал хвост к животу, чтобы не смущать львенка. – Простите, что я так поздно… – сглотнув, заговорил он. – Давай к делу, малыш, – подбодрила моя ласточка. – Да, да, конечно. Я нашел новый заказ. В Кинских холмах есть деревня – Вишневка. Ихний старейшина заплатит три сотни золотом тому, кто поможет «защитить легенду, и не допустить убийства её». – Последнее подробнее, Шен, – нахмурившись, попросила Тарья. – Не могу, сударыня, он больше не сказал ни слова. Сказал, вы приедете, и там все расскажет – иначе слухи пойдут. Мол, золото – лучший аргумент. – Верно мыслит, – задумчиво прикусила губу лисица. – За три сотни пол-округи соберется. Она вопросительно посмотрела на меня. Я пожал плечами – дело так дело. Деньги на дороге не лежат. Разве что в огромных мышеловках. – Спасибо, Шен, ты нам здорово помог, – Тарья покопалась в кошельке и выудила оттуда золотую монету. – Держи. Львенок смешно округлил глаза и кажется, потерял дыхание. Думаю, он никогда в жизни не держал золотой сокол. Тем более свой. – Это слишком, сударыня… – после заминки пролепетал он. Моя ласточка только фыркнула и взъерошила редкую поросль гривы на его голове. – А что тебе серебряную или медяк давать? – фыркнула она. – Бери, порадуй матушку и сестер. После колебаний детеныш принял награду и рассыпался в тысяче благодарностей. Тарья ласково, но поспешно проводила его и чмокнула в щеку напоследок. – Что думаешь, кот? – спросила она, едва переступив порог комнаты. – Да что тут думать, – без энтузиазма отозвался я. – Когда еще нам будут сотню соколов сулить? У нас в кошельке одно серебро осталось. Ты не загнула палку? Она недовольно зыркнула на меня янтарными глазами и показала язык. – Паренек приносит уже третий заказ нам на блюдечке. У него пять сестер и больная мать. Мы не настолько жадны. – Знаю, знаю, ты молодец, – я виновато погладил влажную шерсть на её спине. – Только не говори, что мы сейчас же в путь. – И не скажу, – зевнув, промолвила она. – Утром, как из твоей головы выветрится все лишнее, так и поедем. – В дальний путь и… как там поется? – В дальний путь, в далекий край, Нам пора скакать в ночи. Будет холодно, но знай, Ты мой феникс, ты мой чай, И горячий воск свечи. – Сколько непонятных слов, – я скривил рожу. – Это поэзия, дорогой, – доступно пояснила лисица. – Поэзия, это то, что ты делаешь… – я запнулся, поймав хмельную мысль за хвост. – Ну-ка договори, – шутливо пригрозила моя ласточка. – Это то... что ты делаешь с магией. Никто так не умеет. Она внимательно смотрела мне в глаза несколько секунд, а потом тесно прижалась к груди и кратко, но крепко поцеловала в губы. – Credo, quia verum ,– ласково промолвила она. – Спи, дурья башка. – И тебе приятных снов, – пожелал я. Снаружи даже в поздний час трещали цикады. Было жарко, душно… и очень уютно. Следующие два дня прошли в монотонной скачке по холмам, долам и долинам. Вокруг царил цветочный праздник, переливались хоры птичьих трелей. Почти не заметно дело шло к осени – ветер стал чаще, холоднее, уже реже виднелись светлячки, и тише квакали лягушки. Выгоревшая белесая травка шуршала под копытами. Лошади постоянно тянулись к ней, сколько бы мы не кормили их овсом с отрубями. На третий день пути полил теплый летний ливень. Мы решили не нарываться на насморк и простуду, а потому переждали его под брезентовым навесом, растянув его между ветвей могучего дуба. Дождь шумел в реденькой листве, рыхлил песчаную землю, капал с краев навеса. Я обнял мою ласточку и положил голову на её плечо. – Дождь. Как здорово, – радостно промолвила она. – Здорово? Твоя стихия огонь, – я нахмурился и прикусил её ухо. – Разве вода и огонь не вечные враги? – У меня другая стихия, но дождь мне все равно приятен. Он успокаивает, смывает печаль, позволяет расставить мысли по местам. In sensu strictiori, дождь– союз ветра и воды. В нем две стихии. И ветер преобладает. Ветер собирает воду в облака и льет её на землю. Ветер – друг огня, он может потушить, но может помочь пламени разгореться. – Как и любовь, – рефлекторно добавил я. Вырвалось. Лисица улыбнулась и положила лапку поверх моего загривка. – Как и любовь, – тихо повторила она. Час спустя ливень исчерпал себя и только моросил, словно недовольный таким скорым уходом. Мы двинулись в путь. Где-то за холмами, в трех лигах от нас ждала Вишневка. В деревне нас встретила стайка детворы – в основном лисы и волки, реже – куницы, еноты, бобры. Все чумазые и мокрые, суетливые и опьяненные свежим воздухом. Мимо нас, шумно стуча палками, промчались два лисенка, имитируя дуэль на двуручных мечах. – А вот как я получу золотой лист, ты у меня запляшешь! – грозился один из них, наседая на друга размашистыми ударами. – Золотой лист? – проронила Тарья. – Как у тебя? Я погладил оголовье полуторного меча, чья рукоять торчала из-за спины. В круглое оголовье был влит серебряный кленовый листок. – Это символ мастера, – пояснил я. – Мечники могут заслужить его, если пройдут испытания. У полуторных и двуручников разные правила. У меня серебряный листок, это значит, что я владею двумя стилями из трех. – Вот как, – задумчиво проговорила Тарья. – Что-то вроде экзамена в Академии. Только более… Договорить она не успела, к нам навстречу, оглашая резвящихся детей сдержанной руганью, вышел старейшина. Енот в простых льняных штанах и холщевой рубахе, прошамкал по грязи и встретил нас на распутье двух деревенских улиц. Его быстрые, возбужденные глаза прошлись по нам с Тарьей, и он поправил красный шарф на шее, какой обычно носят старосты в деревнях. – День добрый, господа! – с умелым почтением приветствовал он. – Не вы ли Гильемо и Тарья, черные перья? – Мы самые, – коротко ответила лисица. – Польщен, истину говорю, польщен. Верно, едва с дороги, из сил выбились? Сейчас моя женушка вас накормит. Местные детины взяли под узды наших лошадей, и ответили их в ветхую конюшню неподалеку. Тарья легко спрыгнула на землю, и поуже завязала пояс на талии. Там, под подолами простого серого платьица прятались совсем не простые магические штучки. Я сбил комья грязи о первую ступеньку местной харчевни. Запахнул жилетку, отметив, что все четыре метательных ножа надежно сидят в ячейках на внутренней стороне. Старейшина оказался по совместительству заведующим этого милого деревенского заведенья, полного пивных запахов и летающих муравьев. – Эй, женушка, накрывай, гости приехали! – звучно командовал он, усаживая нас за чистый стол в углу. – Кого еще нелегкая… – бормоча, вышла из погреба енотиха. Увидев нас, она резко прекратила бормотать и ойкнула. – Добрый день! – Добрый, – дружелюбно отозвалась Тарья. Я сел напротив старейшины и сложил лапы на столе, как бы приглашая к обсуждению. Должен признать, что приняли нас радушно. Через минуту на столе дымились полные тарелки отборной солянки с лимоном и специями. Тарья принялась уплетать за обе щеки, я не отставал, хоть и делал вид, что слушаю разухабистые рассказы солтыса о быту их деревеньки. – Тут-то я и говорю, дескать, ребят, да вы бы шли дорогой-то своей, до вас здесь нету войны, а с вами – едрить, будет с часу на час. Я улыбнулся, чтобы не показаться совсем уж бездушным человеком и решил брать виверну за хвост: – Спасибо за гостеприимство, старейшина Сид. Перейдем к делу. У вас есть задание. – Да, дело есть, и важности, ух какой. Слушайте, только ближе придвиньтесь, а то, зуб даю, уши сейчас не добрые в округе. Тарья отодвинула пустую тарелку и, не вспомнив о приличиях, облизалась. – Хрюшка, – прошептал я ей на ухо, когда солтыс отошел, чтобы закрыть дверь в таверну. – Какой добрый старик, – довольно протянула она и положила голову на мое плечо. Жена солтыса забрала тарелки и поставила перед нами две кружки светлого пива. Вернулся енот, и заговорщицки подвинувшись к нам, начал рассказ: – В общем, такое дело. Тихо-смирно мы живем, никого не трогаем, чудес не видываем, только и знаем, что овес да пшеницу растим, да по мелочи ремеслом занимаемся. Чудес ни разу в веке не видали. И почему-то к нам именно, как по науськиванью самой матушки природы занесло единорога. Тарья тихо хрюкнула пивом. Я недоверчиво поднял бровь. Единорог… это миф. На межах мы повидали с Тарьей немало чудес, в том числе тех, о которых трепещут детеныши – ловили кикимор, виверн, гремлинов, видывали племена огров и каменных троллей. Но единорог это слишком. Поверить в настоящего единорога труднее, чем в дракона. – Вы не ошибайтесь? – вежливо усомнился я. – Нет, крест даю, да вы и сами-то подумайте, стал б я лучших в округе межей звать, коли б не был уверен? Его правда. Про «лучших в округе» он, конечно, загнул, но вряд ли стал бы по щедрости душевной давать три сотни за миф. – Так говорю, пришел значит-ца к нам. Самый настоящий, белый, с золотой гривой, с рогом что ваш кинжал. Ходит себе, не трогает никого, а мы конечно удивлены. Ну и польщены, коль уж не слишком-то чудеса к нам захаживают. Но как вы понимаете, найдется свинья, чтобы и такое дельце испоганить. Недели-то и не прошло, как заявились, всяко-разные, ходят тут, ловушки ставят, пугают всю дичь по округе. В краю-то у нас и помимо единорога есть кой-какие чудеса, но они мелочны, что там – пара кобальтов, да насекомое, какое больше детеныша вырастает порой. Одним словом – как бы ни говорили, что поохотиться пришли, недалече всем понятно – по душонку единорога они здесь. А милорд наш, вассал не последний в королевстве. Он-то животин любит, особенно таких необычных. Он же и настоял – говорит, ты смотри, Сид, подсоби лошади, да убереги от охочих лап. Мы с Тарьей переглянулись. Дело стоило трех сотен, хоть и был неплохой риск. Вместе с обычными охотниками в деревню могли прийти звери и куда более опасные. А если горные колдуны прослышали – быть беде. Эти сколько угодно костей сломают, чтобы получить рог, гриву, копыта – в общем, все части тела, не безразличные и самому единорогу. Моя ласточка только улыбнулась – кажется, её не тревожили такие мысли. В любимых янтарных глазах маняще переливался мешок полный золота. Три сотни. В гильдии бойцов я получал тридцать монет в год. Это позволяло есть два раза в день, держать оружие в прекрасном состоянии и изредка ночевать с не самой плохой девкой в борделе. А тут – в десять раз больше. Пусть и львиная доля денег уйдет на магические изыски Тарьи. На остаток можно будет год почивать на лаврах. – Так что, перед вассалом-то я в долгу, да и еще каком. А так если вас найму – на душе в три раза спокойнее будет, уж вам-то все в округе цену знают. Вы ж единорога поохраняйте, пока у нас он ходит, а потом, если вдруг прознаете норов его – уведите подальше, на восток, там хорошо ему будет, места-то необжитые, дикие. Долго думать не пришлось. – Мы согласны, старейшина, – я пожал протянутую лапку енота и серьезно посмотрел на Тарью. Лисица охотно кивнула, и мы чокнулись кружками. Солтыс отправился наверх, чтобы взять треть суммы, положенную авансом. – Ты в хорошей форме? – осведомился я у лисицы. – Я подготовила полезные «вещицы», как ты их называешь. В остальном положусь на твои умения следопыта. Солидный мешочек с сотней золотых мы получили на месте. Взамен оставили два черных пера – символ нашего маленького отряда и вместе с тем знак качества, удостоверяющий, что мы не убежим с деньгами. Снаружи снова забарабанил поздний летний дождь. Тяжелые капли стучали по черепичной крыше, ветер выл в дубовых кронах, укатанная телегами земля покрылась мелкими лужицами. Шлепая по лужам, носилась разношерстая детвора. Я потерся головой о плечо Тарьи. Дождь нагонял на нас романтику. Но самая лучшая романтика – это когда дело сделано, и мы наслаждаемся друг дружкой возле мешков полных золота. Весь следующий день мы только и знали, что бродили по лесу, в поисках ловушек. А их кишмя кишело. В густых зарослях крапивы и папоротника поджидали милые капканы размером с медвежью лапу. Влажный мох, перемежающийся с пожухлой летней травой таил магические секреты. Тарья, неблагозвучно комментируя происходящее, раз за разом разоружала их. Охотников хватало, на сырой земле были рассыпаны следы, ведущие во всех направлениях. Дважды мы сами едва не влипли по уши из-за магических проделок. Впечатанный в землю знак сработал, и вокруг нас из земли выросли костяные шипы, чуть было не заточившие нас в клетку. Мгновенно отреагировав, Тарья разрядила в них одно из своих заклинаний, и нам удалось улизнуть. Из зарослей ежевики я достал двух оборванцев-лисов вооруженных слабенькими луками. После лекции о браконьерстве мы отпустили их, правда, я не побрезговал отобрать колчан с зазубренными стрелами. Такими можно было завалить медведя в кольчуге, что уж говорить о беззащитном единороге. – Как нужно ненавидеть всё живое, чтобы использовать такое оружие, – ядовито прошептала моя ласточка, с неприязнью разглядывая наконечники стрел. – Война создает технологии. Я не удивлюсь, если это только начало, – я не стал обнадеживать её. – Abyssus abyssum invocat, – тихо прошипела Тарья, отворачиваясь. Лисица многое повидала на своем веку, но некоторые вещи были ей отвратительны. Я и сам не испытывал радости при виде очередного ухищрения. Что-то я не слышал, чтобы на кроликов или косуль ходили с зазубренными и бронебойными стрелами, не говоря уже обо всей этой магической нечисти. Не было сомнений, что все эти сюрпризы ожидали одного гостя, пусть и мифического. Мы устроились возле прохладного ручейка, петляющего среди камней и листвы. Тарья приводила в порядок магический инструментарий, я вынюхивал вокруг, в поисках очередных находок. Резкий озоновый запах привлек мое внимание. Его источник не заставил себя ждать и показался из-за больших камней неподалеку от нас. Это было медведоподобное создание, с массивным коричневым телом, ужасающими лапами и непропорционально маленькой, плоской головой с тремя паучьими синими глазами. Недолго думая, создания кинулось в направлении Тарьи. Я закричал, привлекая внимание, и выпустил стрелу. Существо повернулось на голос и схлопотало зазубренным наконечником в лоб. Верзилу это не остановило, и в два прыжка нагнав меня, он замахнулся лапой. В глазах все померкло, закружилось и сильно ойкнуло, от резкого приземленья. Едва я пришел в себя, как монстр уже был в трех шагах, готовый откусить мне голову. Лук выпал из лап, я быстро сориентировался и метнул в глаза урода два стилета. Первый достиг цели, и во все стороны брызнуло багровой жижей, второй стилет просвистел над массивной головой. В следующий миг чудище взвыло от боли и прыгнуло так высоко, будто село на угли. Моя догадка оказалась недалекой от правды – в его спине торчал ужасающих размеров огненный болт, едва ли меньший чем лезвие моего полуторника. Чудище опустилось на землю, прошло пару неуверенных шагов, и рухнуло на землю – второй болт проткнул его насквозь. Я привел дыхание в порядок и огляделся. Все конечно, одолели. Вокруг спокойно шумела листва, да переговаривались птицы. Переждав еще секунду, я убедился, что слышу тихий ропот ручейка в жерди камня и глины. Всё, норма. Тарья схватила меня за лапы и осмотрела с ушей до хвоста. – Цел, слава богу, я испугалась… – тяжело дыша, пролепетала лисица. Я обнял мою талантливую ласточку и неприязненно поглядел на монстра. Вокруг тяжелой туши растекалась лужица темной крови. – Что это было? – Гурог. Порождение рунной магии. Где-то здесь маг. – Я это понял, – пробормотал я, подбирая чудом уцелевший лук с земли. Еще этого не хватало. Рунный маг, призывающий таких уродов по нашу душу. Хорошо Тарья не сплошала, иначе быть мне сейчас милой шкуркой на земле. Дальше мы следовали в три раза осторожнее. Мы и раньше не рисковали совать нос, где опасно, но теперь следили за каждым звуком. Я был готов выпустить весь колчан, если еще одна тварь высунет голову из-за валунов. Больше нам не попадалось примечательных ловушек. Все капканы и напасти в зоне видимости были устранены. Правда, следов мифической лошади мы так и не нашли. Кое-где заросли были приметаны, кое-где разбитый трескун, но не больше. Никаких подтверждений существования единорога мы так и не обнаружили. Недовольные, потные, и потрепанные мы вернулись в деревню. На сегодня хватит. После непродолжительного дождя, воздух еще не успел прогреться, ветер был свеж и хладен. Серые тучи застилали небо, отчего везде царил легкий сумрак. Неприятно было ступать по грязи голыми лапами, но что поделать – не всё же время наслаждаться травой и гладким камнем площадей. Я решил заглянуть на деревенский рынок, прикупить необходимых для Тарьи вещей. Оставлять её одну не хотелось, но моя ласточка настояла. Гуляния по лесу лишили её сил, я отвел её в таверну и отправился в путь. На деревенских улочках кипела жизнь. Звонко стучал кузнечный молот, доносилось шипение остужаемой в воде раскаленной заготовке. Ветер носил по земле запах дождя, навоза и сена. Взрыхляя грязь скрипучими колесами, проезжали телеги. Деревенский народец шумно разговаривал, дети кричали и смеялись, девушки сетовали на мужей или обсуждали хозяйство. Почти все разговоры были о хозяйстве, войне и единороге. О последнем, разумеется, знали все в округе. Некоторые сознавались, что видели его своими глазами, вторые заявляли, что даже кормили его яблоками. Нашлись и те, кто вообще каждый день выходил поглядеть на дивное чудо. Только отчего-то описания увиденного разнились. У одних единорог был пепельно-черным, с могучими чешуйчатыми крыльями за спиной, ко вторым он являлся из чистого золота, с сапфирами-глазами. Сплетни – друг народа и враг правды. Я прошелся вдоль небогатых прилавков, усыпанных дарами природы. Кто-то продавал овощи с грядки, кто-то хозяйственный инвентарь. У местного знахаря я прикупил необходимой киновари, сушеной чемерицы и мышьяка. Нашел и знатную тетиву по сходной цене. Когда я разглядывал пояса и куртки из дубленой кожи, за спиной возникли две фигуры. Это странное щекочущие ощущение агрессии преследовало меня всю жизнь. И может потому я еще был жив. На меня вызывающе смотрели две пары глаз. Первые принадлежали крепко сбитому льву в кольчуге и с двуручником за спиной, вторые – худому лису в красной накидке. – Привет, пятнистый, – ехидно улыбаясь, поздоровался лис. – Ага, привет, – добавил светлогривый лев. Я промолчал, обдумывая, какая напасть свалилась на голову в этот раз. – Не разговорчивый видимо, – со вздохом протянул лис и понюхал воздух. – За штанишками пришел видать. То-то я смотрю, разит на всю округу. Не пробовал мыть под хвостом? Продавец резонно отошел подальше, предчувствуя не лучший исход разговора. Я смерил лиса безразличным взглядом, и плавно опустил лапу на пояс, где прятался в ножнах кинжал. – Придержи язык, – ровным тоном посоветовал я. – Да ладно, ты не обижайся. Не боись раньше времени, мы чисто по делу, – лис двинул локтем в бок льва. – Да, мы у тебя времени не займем, – пробасил тот с усмешкой. – Я Варан, а это Туз. Я вновь промолчал, оценивая, кому первому вонзить кинжал. – Ты посмотри, у него совсем манер нет, – посетовал лис. – Ты видимо прославленный Гильемо. Черное перо. Я меркну в лучах твоей славы. – Мы собсна, вот что хотели узнать. Мы тут, видишь ли, охотимся по мелочи. На кобольдов, там, на тритонов, ну и на прочих созданий с одним рогом в центре башки. А кто-то нам так удачно перебил все ловушки. Они нам хороших денег стоили, понимаешь? Обидно. – Приказ вассала – отменить охоту в северных лесах, – спокойно продекламировал я. – Да насрать на вассала и прочее отребье, – достаточно громко заявил лис. – Мы тут по делу. Важному делу. Не хотим, чтобы нам мешали. Понимаешь? Я промолчал. – Так вот, в первый раз-то простить можно, ну а там уже – как бы чего серьезного не вышло, да Варан? – Ага, – поддакнул лев, разминая могучие плечи. Только сейчас я обратил внимание на рукоять двуручника за его спиной. На стальном оголовье блестел золотой кленовый лист. Я перевел взгляд на кинжалы, висящие на поясе лиса. На каждом оголовье виднелся влитой золотой черепок. Плохо, очень плохо. Два мастера по оружию в опасной от меня близости. Не лучший задаток к долгой и счастливой жизни. Манеры лиса и его неприкрытое ехидство обманули меня – он только дурачился. На деле он мог вскрыть мне горло еще до того как я выхвачу меч из ножен. Лев же способен нашпиговать меня ровными ломтиками – золотой лист за крепкие мускулы не дают, там нужно большое мастерство. Я начал искать пути отступления. В кармане куртки был припрятан один из бутыльков Тарьи. Если разобью – оглушит на несколько секунд. Правда и мне не поздоровится, могу упустить шанс и попросту обезоружу сам себя. Плохо дело. Лев лениво потянул лапы и взрыхлил гриву в области, где была рукоять меча. – Что такое, котенок? – ядовито прошептал он. – Уже обосался? Пропал боевой задор? Тарья неожиданно и очень вовремя возникла в поле зрения. Лисица держала в лапах плетеный деревянный жезл, на кончике которого искрились синие молнии. – Привет, дорогой. Я прервала разговор? – беспечно осведомилась она, вставая напротив и поигрывая жезлом в лапке. – Нет. Мы уже закончили, – проговорил я. Лис прошелся хищным взором по её фигурке и облизнул черные губы. – Привет, сударыня! – опомнился он. – Какая замечательная по… поза. Тарья подняла бровь и сухо ответила: – Жаль, что не могу сказать то же самое про тебя. Ты стоишь как крыса, увидавшая сыр. Вытянувшись по струнке и осклабив гнилые зубы. Лис фыркнул и провел лапами вдоль талии, коснувшись рукоятей кинжалов. Я приготовился хватать меч. – Жаль. Я думал, сыр будет вкуснее, – расстроено протянул он. – Пока, черные перья. Они развернулись и ушли. Когда мы остались одни, продавец кожи смог облегченно вздохнуть. Тарья посмотрела мне в глаза и спросила: – Всё действительно так плохо? – Ужасно, – уточнил я. По возвращении в таверну мы устроились за самым отрешенным столиком в углу. Уже знакомая енотиха не преминула накормить нас – душистая жареная картошка с густой подливой и ломтики вяленого мяса приятно разнообразили наш день. Мы подвинулись почти нос к носу с Тарьей, чтобы не слышали лишние уши. – Видишь волка в противоположном углу? – спросил я, кивнув на серую фигуру, попивающую сидр. – Да. Что с ним? – Это глашатай местного вассала. Разнюхивает, что творится в округе. – Вот как, – удивленно прошептала лисица. – Как ты определил? – У него на внутреннем кармане вышита буква «В». – Правда? – округлила глаза Тарья. – Конечно нет, глупая, – я засмеялся и куснул её за ухо. – У него на плаще громадная эмблема желтого барона. – Шутник хренов, – моя ласточка зло толкнула меня в грудь и хотела метнуть картошкой, но не осмелилась на такую дерзость по отношению к хозяевам заведения. – Ad notam, те шавки на рынке, – пробормотала она, дожевывая хлеб. – Кто они? – Мастера. Не думаю, что они одни охотятся. – Не одни, – подтвердила лисица. – Я встретила их главаря. Маг, одной из высоких степеней. Стихию я так и не определила – это могло бы помочь. Это его гурог «по страшному недоразумению» чуть не разорвал нас на части. Ему же и служит та пара, я видела их вместе, – она задумчиво облизнулась и посмотрела на меня. – Мастера клинков? Не справишься? – Нет. Только если очень повезет. Что насчет мага? – Он сильный, – Тарья недовольно сложила лапы на груди. – Он знает, что я огонек, но я не знаю кто он. Рунная магия всем доступна. Без знаний у меня ни шанса. К тому же он академик, а я самоучка. То, что я знаю лишь вскользь, он знает назубок. Минуту или две мы сидели в молчании, наслаждаясь приятной теплой тесноте в желудках и распивая сидр. – Я вот о чем подумал, солнце, – я решился высказать давно не дающую покоя мысль. – Неужели старейшина Сид так заботится о жизни единорога, что дает триста золота, лишь бы сберечь его. Да, ему приказал вассал, да, в деревне глашатай, и может не один. Но все равно. Очень уже расточительно. Лисица пожала плечами и улыбнулась. – Тебе не дает покоя мысль, что в мире еще хватает хороших зверей. Мы делаем доброе дело, он помогает, чем может – вкусно кормит, платит хорошую сумму. Этот единорог куда больше чем дорогая лошадь. Он ожившая сказка, он чудо свыше. Вассал понимает это. Как еще реагировать ничем не примечательному зверю, чей род малоизвестен, но испокон веков правит в этих землях? Именно во время его жизни, именно в его землях появляется оживший миф. Для нас – это случай, удача. Для него это символ мощи и правоты, селяне уверуют в него. Пройдут десятилетия, многое сотрется, но все будут говорить «Помнится в Кинских холмах, где правит сир Дэриан, однажды видели единорога». Понимаешь что это для него? Дар божий. – Он не особенно старается сохранить его. Всего-то и делов, приказал солтысу позаботиться. – Да, и правильно сделал, – к моему удивлению улыбнулась Тарья. – Хорошая проверка для важной персоны, не находишь? Если Сид не справится, лишится головы. Бедный advocatus diaboli. Оттого он не жалеет денег – о нас не самая бледная слава ходит. – Согласен, рыжая, – я фыркнул, вспомнив старые деньки, когда мы эту славу получали, и поднял кубок. – За нас. Мы чокнулись и сделали по глотку – особенно напиваться не хотелось, впереди ждали трудовые будни.
Сейчас на сайте 47 Гостей.
