А в этот оффтоп,выкладываю все мои стихи и наброски стихов
хочется спать
но не хочется губить ночь
хоть манит кровать
но придется драться
придется кусаться
придется боротся за место под солнцем
но душа требует покоя
душа требует полета
но дьявольским танцем
мы закончим нашу жизнь
оставляя за собой право
напоследок выпить пиво
и восстановить сожженные мосты
тогда снова запылают любви нашей костры
зазвучат детский смех и голоса
на минуту вернется удачи полоса
но старуха с косой разрушит сказку
и поставит финальную точку
опять ты будешь один в темноте
жарится на адской сковороде...

я хотел умереть
но огонь мой продолжает гореть
мой юношеский,ненавистный мне, максимализм
должен поскорее перейти в старческий минималлизм
я сижу за компом,как зэк,
тихо и бесполезно проживая свой век
пытаюсь выбратся из заколдованного круга
в поисках своего лучшего друга
я одинок,как демон во тьме
но на это пох мне
ведь рифмовать оказалось проще
чем искать хворост в роще
для этого не надо особых мозгов
и призывание особых богов
надо иметь IQ чуть выше палки
или на крайняк мозги галки
ведь можно рифмовать так
а можно не так
а можно что
с срифмовать с кто
но это детский лепет
ктож так стихи лепит
можно взять рифму посложнее
например снежно
и с рифмовать нежно
и можно уже писать о любви,например:
она сказала-сегодня снежно
а он подошел и погладил ее нежно
и ты поэт,а может даже даже гений,
на этом я завершаю свой тих...

барабанит по стеклам дождь
это плачет царица ночь
она оплакивает свою дочь
которая зовется любовь
которая умерла вновь
чтобы воскреснуть не в нашем циницном столетии
где бьется в агонии наша поэзия
а там где цветет амброзия
там можно идти вперед
невзирая на класс или ряд
где есть герои
на которых не выливают помои
это мир простой
но только там
настоящий покой.


я родился бродягой
дайте мне идти своей дорогой
деньги и власть
мне совсем не вслать
мне одна дорога
очень дорога
я пойду на восток
моя цель-Владивосток

- Я поймал шпионку, она крутилась около нашего единственного питьевого колодца. И в карманах её я нашел яд – С этими словами сержант Махамутов, с расцарапанным в кровь лицом, втолкнул в центр блиндажа молоденькую, стройную девушку. Она поправила свои грязные, спутанные, черные волосы и окатила нас презрительным взглядом.
- Как же она сопротивлялись, мне чуть глаза не выцарапала, прям как дикая кошка – продолжил сержант – Что с ней будем делать?
Лейтенант Вотоиди поднялся с ящика для снарядов, служащий ему стулом, и по грязной земле, пол был без настила, подошел к ней. Издалека доносился звук артиллерийской канонады, утюжившей вражеские позиции.
- Имя, Фамилия, где живешь, и сообщники есть или действовала одна? – В блиндаже было душно, и лейтенант приказал – Петринк, принесите воды.
Петринк, самый молодой среди нас, мы подозревали, что он в военкомате накинул себе года, чтобы его взяли на войну. Глупец. Он быстро исчез, выполняя приказ, а девушка хранила молчание, только гордо сверкали её несломленные глаза.
- Не хочешь отвечать? Ладно, это не так уж важно. Согласно Императорскому кодексу, действующему в военное время, а именно закону № 14 « О саботаже и шпионаже» - Водоити ходил вокруг нее и сейчас напоминал учителя истории, рассказывающей о древней битве – Наказания, может быть только одно - смерть через повешенье. Махаматутов и Петринк приказываю её повесить. Самойлов назначаю тебя главным и проследи, чтобы все было гладко.
Он взял флягу, принесенную Петринком начал неторопливо пить. Сам Петринк изменился в лице и недоуменно, с испугом переводил взгляд то на девушку, то на лейтенанта. Он явно хотел возразить, но не решался перечить лейтенанту. Я оторвался от ловли и давления клопов на деревянной, неудобной койке, присел и с удивлением спросил у Водоити:
- Повесить? Мы в степи, здесь на километры ни одного дерева.
-Самойлов, ты собираешься ослушаться моего приказа, и это не самое плохое, ты сомневаешься в законах нашего Великого и Мудрейшего Императора, неустанно заботящегося о нашем благополучии? – Его голос оставался спокойным, но это было затишья перед бурей – Ты знаешь, что с тобой будет?
- Да меня расстреляют. Махамутов бери её, у меня есть идея, как её повесить. Петринк, не стой столбом, пошли, поможешь.
- Идите – Лейтенант снова присел на ящик – И чтоб я её больше не видел живой.
Она до сих пор молчала. Махамутов вывел её в окоп, следом вышел я и бледный, как мертвец, Петринк, шедший, словно пьяный. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась унылая, однообразная степь, нарушаемая редким, низеньким кустарником. Ветер ласкал траву, и она прогибалась под его напором. Окружающий пейзаж был скучен, безжизнен и навевал мысли о смерти и загробной жизни. Махамутов скептически огляделся и с умным видом заметил:
- Чет я ни одного дерева не вижу, Самойлов, ты среди нас самый умный, есть идеи какие-нибудь?
- Есть, пошли к танкистам.
- Пошли.
Танкист Виселов копался в моторе своего тяжелого танка.
- Здорово Танкист, не можешь ли поднять ствол танка?
-Здорово, а зачем?
- Её повесить.
- Хорошо. Но девушка красивая, ей бы не так умереть и не сейчас. Она должна была жениться и нарожать кучу прелестных детишек. Как же обидно. Но я думаю, у вас ничего не получится.
- Смотри не накаркай. И поменьше рассуждай, ты думаешь, нам не жалко? Вон, посмотри на Петринка, не жив, не мертв - ответил я.
Он внимательно посмотрел на него, бледного юнца. Виселов что-то хотел ответить, как вдруг Петринк решился и пробормотал, почти шепотом:
- Давайте её отпустим
- Что? Говори громче, непонятно – попросил Махамутов
- Давайте её отпустим – повторил, уже громче Петринк.
- Ты рехнулся? – холодно поинтересовался я у него – или сам хочешь болтаться в петле, заместо неё?
- Ннннет
-Вот и молчи. Лучше полезай на танк и крепи веревку.
Он залез и закрепил веревку. Махамутов сделал петлю, я, втащив девушку на броню танка, накинул ей веревку на шею и столкнул её в бездну. Она вылетела и заболтала ногами в воздухе, пока краешками пальцев не закрепилась за открытый люк танка. Я начал бить её по ногам, но она упорно держалась. Остановившись, я с огорчением произнес:
- Не хочет. Предложения есть?
- Ноги сломаем, может быть?- предложил Махамутов
- Коль такой умный, то сам и ломай. Я не могу хладнокровно сломать девушке ноги.
- Я тож не живодер. Может Петринк?
Петринк отчаянно замотал головой, отказываясь. Виселов, высунувшись из башни, сказал:
- Может, просто ствол поднимем, вместе с ней
- Ствол выдержит?
- Должен
Она продолжала молчать. Ствол медленно поднимался, натягиваю веревку, она постепенно встала на цыпочки, потом держалась кончиками пальцев и наконец оторвалась от земли. Она почти умерла, когда ствол переломился пополам и с грохотом упал на землю. Она чудом осталась жива. Танкист грустно заметил:
- Он не должен был сломаться. Там сталь такая, должна быть, что можно повесить лошадь, а не легкую девушку. Теперь понятно, на какие шиши князь в столице жрет куропаток и покупает лярве своей драгоценности.
- Накаркал – Я освободил девушку от петли и, развязав со ствола веревку, кинул её Махамутову – У тебя из-за нас не будут неприятности?
- Нет, танк сам по себе паршивый, так что поймут
- Тогда, удачи, мы пошли искать дерево
- Давайте, удачи – Танкист подошел к стволу и как-то по злобному его пнул.
- Второй раз не казнят, мы должны её отпустить – Петринк резко остановился, набрался уверенности и говорил уже громко.
- Ты прав, но приказ есть приказ и к вечеру девушка должна быть мертва. Так что не глупи и пошли Ты хороший парень, и я не хочу, чтобы болтался рядом с ней – С этими словам я положил руку на пистолетную кобуру. Он, проследив за движением моей руки, сделал неуверенный шаг вперед
- Молодец парень, может, и доживешь до окончания войны – Кажется, только сейчас он начал понимать, куда он попал. Реальность оказалась жестокой и грязной, весьма далекой от Священной и Справедливой Войны, рисуемой пропагандой и пудрящей мозги вот таким сосункам, как он.
Мы тащились уже несколько часов под ярким, злым Солнцем, поджаривающим нас на ужин. Бесконечная трава, редкие кустики и безоблачное, неестественно ярко-голубое небо и не единого дерева. Мы ужасно вспотели, хотелось пить. Девушка продолжала молчать.
- Может она немая? – я ничком повалился на ненавистную мною траву
- Может быть – Махамутов остановился. Она присела около меня. В её позе уже не было гордости, она смотрела жалобно, как больная собака, которую вот-вот пристрелят. Петринг отчужденно всматривался в даль.
- Здесь нет деревьев. Ближайшее дерево, я думаю в двух днях пути отсюда. А это уже дезертирство. Я уже начинаю ненавидеть законы и наше дорогое правительство – я закрыл глаза. Махамутов в ужасе перекрестился и сказал:
- Грешно так говорить о правительстве, ведь могут и посадить
- Плевать. Эй, Петринг, сегодня на твоей улице праздник – Он поднял голову - Я её отпускаю.
Девушка недоверчиво посмотрела на меня. Я ей кивнул. Она встала и пошла от нас. Солнце скрылось за тучей, потемнело, подул ветер, приятно холодящей кожу, быстро пробежала ящерка, я, лежа достал пистолет, медленно снял с предохранителя, навел мушку на удаляющуюся женскую фигурку и плавно нажал на курок. Грохнул выстрел.

Перед ним в лунном свете спал город, укутанный одеялом тумана. Иногда туман исчезал, на минутку приоткрывая город и тут-же его пряча, оберегая сон жителей. Тихо, о своем, разговаривали кузнечики, и трава была мокрой от росы, а может от слез. Он смотрел в звездное небо и вспоминал войну. Где-то там внизу, спали его одноклассники. Застенчиво показался дом Веры и быстро спрятался. Вера отличница, с темными волосами и пахнущая всегда сдобой. Она его вечно поучала, строила из себя зазнайку. Он с пренебрежением сплюнул. Вера напоминала его приемную мать, Унну Рюро, работавшую продавщицей в магазине. Он также вспомнил всю её семью: дочку, смешную девочку с проблесками будущей красоты, по имени Лииа, мужа, толстяка с одышкой - местного мясника. Скукота. Давно он приехал в этот город, но так и не обзавелся друзьями. С рождение без дома, без друзей, без семьи. Он шел по ночным улицам, мимо притихших домов. Только в доме, где был его угол, горел свет.
- Николай, где ты был? 3 часа ночи Мы беспокоились, места себе не находили–взволновано спросила Унна Рюро, его приемная мать.
- Я гулял, – равнодушно бросил Николай и прошел в свой угол.
В ней не жили, здесь только спали. Она была безликой, скучной, ничего не говоривший о хозяине. Он разделся и лег спать.
- Петя, я за него волнуюсь. Мы его усыновили, но он так и не стал нашим сыном- с грустью прошептала Анна своему мужу.
- Все будет хорошо, главное подождать.
Прозвенел требовательно будильник. В лучах света, пробивающих через окно, важно плавали пылинки. Первое утро осени, еще не надевшей золотое платье. Николай открыл глаза и попытался нащупать бутылку под кроватью. Бесполезно. Его приемная мать опять её выкинула. Плохо. Чувство вины опять появилось, притащив собой мысли о смерти. Закрыв глаза, он увидел мертвецов, кричавших ему - «убийца». Николай беспомощно, оправдываясь, в бреду, кричал им - « я был ребенком, я не виноват, это для меня была игра».
- Тише, тише, приди в себя, все хорошо- ласково гладя его по волосам, приговаривала мать, прибежавшая на крик.
- Я правда не виноват?
- Да, иди завтракай, за тобой скоро зайдет Вера
- Я не голоден. Пожалуй, я в школу пойду сейчас.
- Почему? А её подождать. Такая милая и хорошая девочка, вы были бы чудесной парой.
-Мама ну и скажешь же. С…- он осекся и покраснел. Впервые он её назвал Мама.
- Не спорь со мной. Быстро иди умываться и завтракать.
-Не хочу. Боюсь опоздать.
- До звонка еще далеко. Успеешь. Или ты не хочешь идти с Верочкой?
Николай покраснел и отвернулся. Мама встала с кровати и выходя из комнаты:
- Давай, яичница стынет.
Лина с большим аппетитом поедала яичницу, умудряясь оживленно рассказывать родителям о новом учителе. Они слушали вполуха, ожидая Николая. В прихожей хлопнула дверь. Анна тихо вздохнула .Дальше ели молча.
Тихо вошла на кухню Вера:
- Приятного аппетита. А Коля еще спит?
- Он уже ушел. Я его просила тебя подождать, но куда ему, убежал
- Как? Я ему покажу, где раки зимуют – она порывисто разворачивается и убегает.
На улице Веру ждали её подружки - Надежда, настоящая нормандская красавица с белоснежными, как крыло чайки волосами, с глазами цвета чистого, голубого льда. Когда она смотрела на тебя, то это был холодный, пронизывающий взгляд Зимы. Третья подружка- Любовь, была толстенькой, она была-бы идеальной музой для художников Возрождения, и от нее всегда пахло летом.
-Ну, как, он выйдет?- Спросила Надя
-Он уже ушел – раздраженно ответила Вера – ну зачем я взяла шефство над ним? Зря я ему поверила. Как был одиночкой, так им и остался.
- Не парься. Главное прояви немного старание и нежности
- Нежности? К этому балбесу. Нет уж, увольте.
- Он не балбес. Коля сирота и из-за этого он с трудом сходиться с людьми - Неожиданно сказала Любовь и покраснела.
- Но нельзя всю жизнь избегать людей. И почему ты покраснела? Неужели в него влюбилась?
- Нет, что вы, ой, мы в школу опоздаем – и почти бегом она пошла по улице.
-Эй, не увиливай от разговора - Вера с Надеждой бросились ёе догонять.
Николай подходил к школе, когда он её встретил. Ему вспомнился холод автомата. Пронизывающий ветер. Запах гари. Она, плачущая над телами родителей. Он не смог тогда нажать на курок и остановить её горе. Не смог и продолжил обычную зачистку деревни. Обыкновенная зачистка, одна из многих, но почему-то именно она поселилась в его кошмарах., мучая его снова и снова, превратив ночь в нескончаемую пытку.
Он развернулся и просился сломя голову прочь от школы, как будто за ним гнались адские гончие. Николай убегал не от нее. Николай убегал от самого себя, от всех горестных и страшных мыслей, клубящихся в его голове. Чувство стыда его пожирало изнутри. Вину можно залить виной, или вином – спасительная мысль появилась в мозгу, спасая его от безумия. Заначка, Анна Валерьевна её не нашла. Вот знакомое дерево. Зарываясь в землю, он откопал бутылку и припал к ней, как путник в пустыне к воде. Самогон тек по его губам, половина текла к нему в рубашку, он пил, пил, гонимый одной идей - забыть. Докончив, слегка шатаясь, борясь с тошнотой и не забывшись, он заплакал, силясь выплакать все свои грехи , в надежде, что у него на душе полегчает. Бог сегодня отвернулся от него. На душе становилось все хуже и хуже. В отчаяние, он разбил бутылку об дерево и поднес розочку к руке. Если грехи не могут уйти через слезы, то они обязательно вытекут вместе с кровью. Николай слегка надавил, проступила кровь, но он все не решался сделать последний рывок.
- Эй, девочки, не хотите познакомиться? – Вдруг раздался мужской голос.
- Нет, мы спешим
Николай, скрытый стеной высокого кустарника от дороги, не видел, что там происходит, но голос, ответивший был Верин.
- Мы настаиваем - продолжил голос
- Отстаньте, мы позовем на помощь
- И кто вам поможет?
Вера вечно попадает в неприятности. Зазнайка, вечно меня поучает. Небось, вместе с ней её подруги Надя и Люба – сердитыми пчелами носились мысли в голове у Николая – Но её улыбка, заразительный смех, неуклюжесть, хозяйственность – в пьяном мозге стиралась разница между подругами. Пронзительный женский крик вывел его из раздумий. Он наконец нашел, как можно искупить грехи..
- Пора освободиться от грехов - сказал Николай, шатаясь, неожиданно выламываясь из-за кустов.
На дороге было 6 парней, обычные мелкие бандиты, думающие, что они байкеры. Мотоциклы их стояли неподалеку. Он стоял перед ними грязный, весь в земле, с сумасшедшими глазами, шатаясь, по его руке тонким ручейком текла кровь, и от него несло дешевым алкоголем. Один из парней от неожиданности отпустил Надю. Вперед вышел огромный, пропахший кожей мужик, их главарь:
- Какие грехи парень? Иди отоспись и не мешай взрослым развлекаться. Или тоже хочешь?
- Грехи, они меня едят , пожирают мою душу – как сумасшедший сказал Николай и ударил его в челюсть. Удар, стремительный как бросок змеи, сломал челюсть. Его банда бросилась на него. Треск ломаемых костей казался ему райской музыкой, он наслаждался, когда розочка резала тела. Он орал:
- Освобождение, освобождение
Все быстро закончилось. Некоторые из них еще шевелились, некоторые нет. Любовь подошла к нему:
- Николай, ты? Спасибо, но что с тобой?
- Освобождение еще не пришло - не заметив Любви, он бросился прочь от них. Они ему кричали, но он их уже не слышал, влекомый инстинктом, дикий зверь, убегающий от людей.
На дворе стояла поздняя осень, плачущая и грустная, ожидающая прихода своей высокомерной сестры-зимы. Николая после года лечения выписывала из психбольницы. С него сняли все обвинения, дома его ждала любящая семья и Любовь. Но его все равно чего-то не хватало. Опасности, выброса адреналина в кровь, чувства, когда располагаешь чужой жизнью, как своей. Тихо, скрывая мир, лил дождь. Он быстро вместе с отцом побежал к машине. Ему надо закончить школу.

выкладывай рассказ сюда, хватит личку засорять.

Нельзя, к сожалению, вечно отсиживаться в пещере. Из блаженной темноты меня вытаскивают на свет божий, я кричу под безжалостными лучами Солнца, обжигающего кожу. В диком страхе оглядываю мир. Я лежу на холодном утесе, высоко над ним, подо мной колышется величественное, зеленое море леса, покрываясь рябью от прилетающего, шаловливого ветра, дальше холодная синева пустыни. Ветер играет и там, поднимая поземку и заметая одинокие следы. Мимо меня равнодушно проходит женщина, вытащившая меня из пещеры. У нее нет лица, только черные волосы до пояса, как змеи, покачиваются и извиваются, стремясь укусить неосторожного путника. Она исчезает в тумане, словно художник стирает неудавшийся набросок. С трудом встаю, пытаюсь её догнать. Падаю, встаю и снова падаю. Филин сердито проухал. Пробежала торопливо лисица. Надо спускаться с горы.
Слишком долгий путь вниз. Как же я долго иду, осторожно обходя темные провалы, в которых прячется ночь, набивая шишки и учась выживать в этом жестоком и одновременно прекрасном мире. Вот и конец моего спуска, который служит началом дороги, прямой, как стрела, проходящей через лес и упирающийся в горизонт. Как по ней легко идти. Солнце перестало быть моим врагом, мне хорошо в тенистом полумраке леса. Я могу идти по ней вечно. Здесь только мелкие проблемы - это так прекрасно. День пытался догнать ночь, несчастные любовники, никак им не встретиться. Жалея их, смотря за их погоней на все терпящем небе, я увидел поворот дороги, кривую окольную тропу. На повороте был силуэт девушки со свечой. Она стояла на мертвом песке, не блестевшим золотом, в круге зеркал. И в каждом отражался только силуэт, но в зеркалах он отличался от настоящей девушки. Одно отражение имело крылья и нимб, другое рожки и испачканное кровью платье, третье было мертво, и тлен кропотливо потрудился уже над ним. Девушка зажгла свечу, поманила меня и вошла в одно из зеркал, внезапно потемневшей, словно в нее закачали беспросветный мрак души. Не раздумывая, не колеблясь, я шагнул в пустоту вслед за ней. Космическая темнота обволокла меня, подарив ощущение бескрайнего одиночества, кругом была только она, темнота и свет далекой свечи тусклым медяком манил меня, показывая дорогу, рассекая её безжалостно. Меня бросало то жар Сахары, то в холод Антарктиды, пытались сбить свирепые ветры, а когда им это удавалось, то я полз за своей путеводной звездой, свечой, снова вставал, и снова терпел, упорно шел за ней во мраке. Я не видел девушку, только неторопливый полет-танец огонька свечи. После очередного порыва ветра я его почти потерял и в отчаянном рывке, силясь догнать, попытался прыгнуть. Свет, словно с клетки выдернули покрывало. Я стою на кладбище, где аккуратно, рядами, посажены надгробия. На каждом из них стоит светильник с потухшей, где почти догоревшей, где почти не горевшей свечой. Я вижу силуэт девушки со свечой, которая еще горит, она идет неторопливо через кладбище. Туман ласково покрывает ее ноги, а белое платье создает иллюзию, что она плывет, летит. На каждом надгробии вместо даты рождения и смерти показан удаляющийся её силуэт, словно в экране телевизора. Устало сажусь, прислонившись к холодному надгробию, смотря, как она удаляется. Полная луна неодобрительно смотрит на меня. Девушка почти исчезла, когда я понимаю – я еще не видел её лица. Срываюсь, пытаюсь догнать едва видимый, потухший огонек в молочно-белой пелене тумана.
Туман приятней мрака. Мрак ничего не скрывает, туман скрывает. Мрак не любит гостей, туман любит, создавая приятную прохладу и не пуская в себя злые ветра.
Почти заблудившись, я выхожу тумана на пляж с живым, приятно блестящим золотом, песком. Волны ласково, нежно, словно возлюбленную. ласкают берег. Зарывшись в песок, одиноко, ждя меня, горит для меня свеча. Девушка исчезла. Обидно, что я так и не увидел её лица. Осторожно, разрывая слегка теплый песок, я беру свечу, и несу её дальше, смотря, чтобы она не потухла, продолжая свой путь, ведя свою свечу, а может это она продолжает меня вести?

)))))))))))))))))))))))))))))

Стеклянный дом стоял на вершине холма, он стремился к солнцу и был пронизан, опутан солнечными лучами-нитями. Создавалось ощущение, что дом держался только благодаря им. Немало путников расшибли свой лоб, не заметив его в свете дня. Все в доме было сделано из чистейшего, прозрачного стекла, даже сами стены и крыша, и хозяин – стеклянный человек. Я сидел в кресле, со стороны казалось, что я парю в воздухе, и пил чай. Где-то, невидимые часы пробили полдень. Стеклянный человек, звонко сказал:
- Чокнутый часовщик продолжает крутить барабан времени.
- О ком вы?
- Вы некогда не были в зазеркалье?
- Нет, а что это за место?
- Зазеркалье- это темный мир наших желаний, в котором обитают странные, удивительные существа. Это не объяснить словами. Лучше тебе показать.
Я не успел ничего возразить. Солнечные лучи начали обвиваться вокруг меня, обжигая и закручивая в адском танце. Ничего не видя и не слыша, я начал падать в кипящую, огненную пропасть.
Погружаясь, захлебываясь огненными лучами, на грани сознания и подсознания, я увидел зеркало. Стремительно приближаясь к нему, я ожидал удара об него, но зеркало открылось словно дверь, впуская меня на ярко-зеленый луг. Упав на траву, словно на мягкую перину, я увидел ярко-синее небо, которое посмотрела на меня с неодобрением. Четыре кролика, с огромными, милыми глазками и с симпатичными мордашками. Они прыгали неподалеку, играя с бабочками. Я их негромко позвал:
- Эй крольчата, где я?
- В зазеркалье. А откуда вы? Мы не каждый день видим людей, падающих с небес. Правда, Смерть?- спросил один кролик у другого.
- Да правда, Чума – ответил кролик Смерть ему.
- Чума, Смерть. Это напоминает Всадников Апокалипсиса – я в ужасе посмотрел на них.
- Ну да, это мы и есть.
- Но почему вы кролики?
- А почему бы и нет? Ваша человеческая мания величия и гордость даже не хочет думать, что вас уничтожат кролики.
- Действительно удивительный мир. А вы не знаете, как отсюда выбраться?
-Чокнутый часовщик знает. Идите вооон туда, к солнцу, ведь оно совсем разленилось и не хочет никуда идти, а луна бесится из-за этого.
-Спасибо, крольчата.
- И еще, не разговариваете с маленькой девочкой в зеленом платье- крикнули они мне вслед.
- Хорошо – крикнул я им и пошел к солнцу.
Много чудес я повидал. И видел день, играющий с ночью, и исполнения самых темных и самых светлых желаний. Желания звали меня остаться, но я продолжил идти, не желая жить в мире грез.
Времени не было в Зазеркалье, время не текло, перегороженное плотиной лени чокнутого часовщика.
Я шел по лесу, когда увидел дом, в чьих стенах я отражался. Зеркальный дом. На лужайке, перед ним, проходил костюмированный бал. Мужчины и женщины в роскошных костюмах и масках отражались в зеркальных стенах, танцуя вальс. Они пригласили меня и я сам не заметил, как начал танцевать вальс сперва с одной дамой, потом с другой. Они все сменялись и сменялись, я танцевал, в дьявольском экстазе и не мог остановиться. Изможденный, я повалился на заплаканную росой траву, тяжело дыша. Роса приятно холодила кожу, Ко мне подошла женщина в самой роскошной одежде, её платье сверкало позолотой и брильянтами, и сделала жест рукой, приглашая меня в дом. Внутренний голос сказал - не идти туда, Смерть там тебя ждет. Немножко поколебавшись, я отказался. Женщина засмеялась и сорвала маску. Её гости последовали примеру и маски, словно белые птицы, взмыли в воздух, и упали, не силах стать кем-то еще, лучше, чем просто маски.
Я в ужасе посмотрел на них. У всех не было лиц, а только зеркала. Они смотрели на меня, а я видел в их зеркалах только себя. В ужасе я побежал к ним и разбил зеркало-лицо ближайшего мужчины. Из дыры поползла темнота, заполняя все, окутывая и лаская, словно обманутая возлюбленная, перед тем, как убить. Они окружили меня. Интуиция подсказала мне безумный шаг. Я повалил мужчину с разбитым зеркалом-лицом и прыгнул в эту дыру, откуда выползала темнота.
Полет. Мягкое приземление. Тиканье часов. Юноша с безумными глазами кидает мне будильник, и я пролетаю мимо него.
Открываю глаза. Я сижу около стеклянного дома с будильником в руках. Громко звенит будильник, дом покрывается трещинами, рушится, пронзительно звоня, как-будто прощаясь со мной, и осколки последний раз сверкают на солнце, словно золото. Я убегаю от него, чтобы осколки меня не задели. Вот и все. Мое путешествие закончилось.
- Прощай стеклянный человек.
Будильник скатывается, разламываясь, по склону. Я разворачиваюсь и ухожу. Меня догоняет девочка в зеленом платье. Молчание.

rai писал(а):

В ужасе я побежал к ним и разбил зеркало-лицо ближайшего мужчины. ... Я повалил мужчину с разбитым зеркалом-лицом и прыгнул в эту дыру, откуда выползала темнота.

- вот этот момент прикольный, дать по мордасам и потом туда прыгнуть. Герой русский?))

-Вьюга, наливай. И вспомним о затерянных и забытых во времени вещах- сказал, обращаясь к ней. Вьюга, тоненькая, хрупкая девушка, почти девочка, похожая на фарфоровую статуэтку, с белоснежными волосами, презрительно посмотрела на меня своими холодными, ярко-голубыми, словно кусочки льда, глазами из-под белых ресниц. Вместо одежды, вокруг её тела кружилась вьюга, скрывая фигуру, но иногда вьюга отступала, на секунды приоткрывая её кожу, цвета слоновой кости. Тогда я невольно косился на это место, и она жестоко улыбалась, не показывая свои зубки цвета асбеста.
В полупустом баре было скучно, и был я рад, что Вьюга скрашивала мое одиночество. За барной стойкой химичил что-то Чокнутый Часовщик (все его звали Чече), хранитель времени, а в дальнем углу два Великих Полководца, выигравшие немало сражений, играли в шахматы. Правда, никто из них, не знал правила, и они играли шахматные фигурками как обычными оловянными солдатиками. Было страшно и забавно, одновременно наблюдать, как почтенные старцы в великолепных мундирах, на груди блестят награды, гоняют в солдатиков и сорятся из-за них, как обычные дети. Я улыбнулся. Чече престал химичить, запел, негромкий хлопок, фиолетовый дым, который пожрал его. Запах серы с корицей.
- Он даже не попрощался – заметил я.
- Чече. Что с него взять. Меня удивляет, как он до сих пор не уничтожил мирозданье.
- Мирозданье строили на биллионы лет, оно выстоит.
- Надеюсь на это, хотя Чече все может.
- Вы правы…
В бар вошла, покачиваясь, сова с почтальонской сумкой и в фирменной фуражке. Посмотрев на меня грустными, усталыми глазами, она неодобрительно ухнула, бросила мне на колени письмо и так-же неторопливо, покачиваясь, потопала обратно. Вскрыв конверт, я узнал свое новое место работы - брачное агентство. Попрощавшись с Вьюгой, с огромным сожалением в голосе она простилась со мной, и я отправился туда.
Здание брачного агентства поднималось в небеса. Фасад блестел и переливался тысячью цветов, завораживаю взгляд. Не без трепета, я толкнул огромную, двухстворчатую дверь из дуба, отделанную золотом и янтарем и увидел покосившуюся хибару. Фасад оказался всего лишь декорацией. Плюнув с досады, я пошел по грязной тропинке, смотря под ноги, чтобы не зацепиться за выступающий камень и не расквасить себе нос. Толкнув дверь, она жалобно заскрипела, протестую против такого жесткого обращения, я вошел в огромный зал, напоминающий горную страну из-за стопок бумаг, поднимающихся до потолка и образующие горные гряды, пики и долины. Откуда-то оттуда вылетел косоглазый купидон и быстро полетел ко мне, крича:
- Привет, ты новенький? Добро пожаловать. Дай я пожму твою лапу.
Он протянул руку для рукопожатия, но промазал, врезавшись в стену.
- Как ты? Живой?
- Все с ним будет в порядке. Он вечно промазывает и даже с трудом подносит вилку ко рту. А стреляет, ужас. Из десяти только одно попадания и то случайно. Именно благодаря ему появились секс - меньшинства. И эта, выражение, любит один, а другой позволяет себя любить. Балбес. Другого бы нашли, но никто не хочет идти работать за такую нищенскую зарплату. Эх… - кто-то проговорил этот монолог за моей спиной приятным, чарующим голосом. Я обернулся и увидел Любовь. Её описывать бесполезно. У Любви нет внешности. Каждый, в ней, видит свой идеал женской красоты и поэтому она прекраснейшая, красивейшая девушка, женщина, старушка (ну, это, у кого какие наклонности).
- Может продать фасад, тогда вам денег на все хватит, даже на собственный остров в Карибском море.
- Нельзя, к сожалению. Любовь это что-то возвышенное, а фасад показывает это. Ведь мало кто открывает двери фасада и видит эту покосившуюся хибару. Ладно, хватит лирики, я вас познакомлю с остальными.
Я пошел за ней, петляя в бумажном лабиринте.
- Почему здесь столько бумаг?
- Это почти бумага. Это любовь и влечения, с времен появление человека. А мы их собираем и аккуратно сортируем.
- Я вижу, как аккуратно – пробормотал я себе под нос, шагая по рассыпанным бумагам.
Неожиданно, лабиринт нас выпустил на свободу, свет, слепящий глаза. Запах библиотеки и пива. Глаза привыкли к свету, я обнаружил, что стою в небольшой комнатушке, наполовину захваченной уже бумагами. Парнишка, похожий на обезьяну, валяющийся на полу, достал маленький бутерброд с сыром и закричал:
- Вот это бутербродище!
Налил себе почти остывший чай из термоса:
- Вот это горячий чай !
Откуда достал набор юного химика и проверил бутерброд и чай на наличие яда. Я потрясено спросил у Любви:
- Кто это?
- Ревность. А вот там дальше, на стуле, сидит Половое Влечение.
Половое влечение оказался огромным мужиком, заросший, с пивным животом. От него разило пивом и немытым телом. Он заметил меня и сказал:
- Можешь звать меня Пол. Слышь, Люб, пока ты ходила, нам пришла еще работа. Купидон на этот Раз не так сильно накосячил. Он почти попал.
- И куда на этот раз?
- На бабки – и захохотал – Ладно. Нам не так много работать. Эй парнишка, подойти сюда. Для начала простая работенка. Держи – Пол протянул мне две фотографии. На одной был изображен обычный, нечем непритязательный парнишка. На другой фотографии – ослепительный красавец, похожий на какого-то известного актера.
- И? – спросил я.
- Тугодум. Твоя задача, чтобы парнишка немного походил на идеал, на этого красавца. Ясно?
- Ясно.
- Хорошо, тогда мы немножко поработаем над характером. Приукрасим, заштрихуем, замаскируем их слегка. Действуй.
Так началась моя работа в брачном агентстве…